Тайна лагеря "Силт"

Глухая каменная стена высотой около трех метров, за ней - водонапорная башня и несколько полуразвалившихся хибар. Вокруг картофельные поля, холмы, покрытые сочной зеленью, и ни единой живой души. Более уединенный и тихий уголок, кажется, трудно отыскать на английском острове Джерси, в проливе Ла-Манш. Но Норман Ле Брок, проживший на Джерси более полувека, привел меня сюда вовсе не для того, чтобы показать красоты природы.

За хибарами располагался концлагерь. Тут голодали и гибли советские люди - военнопленные и угнанные фашистами из дома подростки. "Кое с кем из них меня свела судьба", - говорит Ле Брок. Свела судьба - скромно сказано. Мой собеседник был одним из организаторов подпольной коммунистической ячейки, которая как могла оказывала помощь узникам лагеря смерти, укрывала тех, кому удавалось бежать.

Преступления нацизма - не модная здесь тема. А между тем не только на континенте, но и на территории Великобритании на островах Джерси и Олдерни сохранились бетонные бункеры, возведенные руками рабов. Живы люди, которым пришлось пройти через ад. Английские владения в Ла-Манше были оккупированы без единого выстрела в 1940 году. А 20 октября 1941 года Гитлер потребовал "максимальными темпами" превратить эти острова в "неприступную крепость". Фюрер не хотел оставлять тыл открытым в тот момент, когда его танки рвались к Москве. Первую партию рабов перебросили на Джерси в начале 1942 года. Это были французы, поляки, чехи, испанские республиканцы. Потом наступил черед русских.

Кажется, столько написано уже о зверствах нацистов, и все равно невозможно без волнения слушать рассказ испанца Винсенте Соле, чудом оставшегося в живых, или читать свидетельства заключенных, которых освободили союзники. "С нами обращались хуже, чем со скотом, - рассказывал один из них представителю английской военной разведки. - Срок нашей "годности" равнялся, по мнению коменданта, шести месяцам. Они выбивали из нас каждую унцию калорий, почти не давали пищи. Если кто мог протянуть еще несколько месяцев, его оставляли в живых, если не мог..."

Самым зловещим из всех концлагерей на островах Ла-Манша был "Силт", его охраняли исключительно эсэсовцы. Излюбленным методом расправы там было медленное удушение проволокой. Обессилевших людей расстреливали, сбрасывали со скал в море. Некоторых топили в жидком бетоне. Душегубки установить собирались, но не успели.

Во время поездки на Олдерни мне показали небольшой тоннель. Туда каратели однажды загнали узников и наглухо закрыли входы. Через 15 минут многие стали терять сознание. На этом "эксперимент" прекратили, а через несколько месяцев подопытных переправили на континент: война близилась к развязке.

"Силт" был окутан таким плотным туманом секретности, что даже в тоннах документов "третьего рейха", попавших в руки американцев, о нем нет ни одного упоминания. Стремление гитлеровцев замести следы понятно. Но почему преступления, совершенные на Олдерни, небыли расследованы и оставались тайной для англичан? Почему комендант лагеря штурмбанфюрер СС М. Лист и комендант острова майор К. Хофман не понесли никакого наказания, а 70 офицеров СС позднее были осуждены на сроки, не превышавшие двенадцати месяцев?

Журналист С. Стеколл, перерывший английские и американские архивы, пишет, что немецкий гарнизон находился после освобождения островов в английском плену. Генерал, которому Лондон поручил расследование, располагал всеми фактами, но сознательно утаил их. Зачем? Хотел скрыть от разоблачения коллаборационистов из числа должностных лиц, оставшихся на оккупированном острове. Перспектива суда над ними этого реакционера не устраивала. Думается, однако, что дело не в интригах одного генерала. На Уайтхолле просто не хотели знать правду. Там уже в то время многие деятели рассматривали германскую военщину как потенциального союзника в противодействии Советскому Союзу. Принятая в конце войны директива У. Черчилля о сборе оружия вермахта для отпора наступавшей Красной Армии широко известна.

Густая трава покрывает сегодня место, где когда-то располагался лагерь смерти. Но память тех джерсийцев, кто, рискуя жизнью, поддерживал связь с пленными, пытался организовать сопротивление, не зарастает травой забвения. Ле Брок показывает мне пожелтевший листок бумаги, на нем текст на немецком языке. Это обращение к немецкому гарнизону с призывом поднять восстание. Обращение, перепечатанное на машинке супругой Ле Брока, было распространено среди немецких солдат незадолго до освобождения. К тому времени подпольщики накопили уже немалый опыт конспиративной работы. Они с риском, но достаточно надежно укрывали беглецов. Одним из спасенных был Федор Бурый.

- Сколько лет прошло с тех пор, а встреча с Федором стоит перед глазами, - говорил Ле Брок. - Истощенный, одетый в какое-то немыслимое тряпье, он растолковывал мне, молодому коммунисту, азбуку ленинского учения. Можете представить мою радость, когда в 1965 году мы увиделись с Федором на слете ветеранов войны в Москве. Я продолжаю получать от него письма из Томска. Трудно перечислить имена всех джерсийцев, помогавших советским людям.

Это покойный доктор Маккинстри, который не только лечил их, но умудрялся оформлять удостоверения личности.

Это фермер Ф. Ле Суар.

Это Луиза Гулд и ее брат. Госпожа Гулд приютила у себя Федора Бурого, но кто-то донес полиции. Луизу предупредили об обыске, и Федор скрылся. Хозяйку вместе с братом эсэсовцы отправили на континент. Луиза погибла в газовой камере в Равенсбрюке.

Скорбным напоминанием о военной поре стоят на Олдерни и Джерси монументы павшим. Среди тех, кто каждый год в мае приходит на церемонию возложения венков, можно видеть Стеллу Паркинз. Стелле было всего десять лет, когда ее мать, урожденная Августа Михайловна Дмитриева, стала укрывать русских. Произошло это как-то стихийно. Никогда раньше Дмитриева не думала, что ей придется участвовать в таком деле. Ведь после революции, выходя замуж за английского морского офицера, она, дочь банкира из Архангельска, радовалась, что покидает родину. Но вот фашисты вторглись на родную землю, и она поняла, что боль России - ее боль.

- Однажды немцы пришли, чтобы допросить мать, - вспоминает Стелла. - Михаил (так звали русского) находился в спальне на втором этаже, а мы все в столовой. Пока офицер задавал вопросы, Михаил разулся, взял ботинки в руки и выскользнул на улицу. Если бы под ним заскрипела половица, вряд ли кто-либо из нас остался бы в живых. А так мать и ее сестра отделались шестью месяцами тюрьмы.

- Я помню, как мать обсуждала с друзьями события на фронте, как, радуясь, произносила она слово "Сталинград", - продолжала Стелла. - К сожалению, послевоенному поколению в моей стране мало что известно о подвиге советского народа. Пресса, да и учебники по истории сознательно замалчивают ваш вклад в победу. А ведь не будь Красной Армии, мы до сих пор могли бы жить под нацистской оккупацией.