Под колпаком

Тривиальный на первый взгляд конфликт в издательстве вечерней газеты "Аргус", выходящей в Брайтоне, неожиданно приобрел широкий резонанс. А причиной всему - его величество случай. Посудите сами.

Журналисты и печатники, недовольные условиями труда, по предложению профсоюза частенько собирались в столовой, чтобы обсудить претензии к хозяевам. Странным было только то, что после каждого такого совещания администрация оказывалась прекрасно осведомленной о шагах, которые намечал профсоюз. Работники уже начали было подозревать, что среди них завелся "стукач". Но вот как-то один из журналистов, проходя мимо кабинета управляющего, услышал голоса своих коллег и, весьма удивленный, заглянул в кабинет. Однако коллег он там не нашел. Голоса же раздавались из микрофона, подключенного к столовой.

В этой истории необычно только то, что хозяева газеты попались с поличным. Когда же за дело берутся профессионалы из службы безопасности, известной здесь под номером Эм-ай-5, то их вывести на чистую воду куда труднее. Да и не имеет смысла этого делать, поскольку, как пишет "Гардиан", установка электронных жучков и подслушивание телефонных разговоров британцев происходит, так сказать, на официальном основании - с благословения Уайтхолла.

Главный центр перехвата телефонных разговоров размещается под крышей почтового ведомства в районе Челси Р Лондоне. Оборудование "почтовиков" позволяет одновременно прикладывать ухо к двум тысячам телефонных аппаратов внутри страны. Что касается международных линий связи, то они контролируются правительственным штабом коммуникаций в Челтнеме, который на паях с Уайтхоллом финансируют США.

В контрразведке укоренился даже специальный жаргон, на котором изъясняются шпики с наушниками. На этом жаргоне сведения, собранные путем подслушивания, именуются "буксиром на канате", а сами операции разбиты на три категории: "светло-коричневые", "голубые" и "натюрморт". Если, скажем, агенту поручено прийти в квартиру под видом водопроводчика или электромонтера и установить жучок, значит, он идет на "голубое" дело. А когда нужно проникнуть в жилище втайне от хозяев, то это уже "натюрморт".

Само собой разумеется, вторжение в чужой дом считается в Англии уголовным преступлением. Но это секретные службы не смущает. Ведь в случае, если даже их агент "засыплется", местная полиция сумеет взять его под защиту и обеспечить иммунитет от судебного преследования. Сознание вседозволенности подкрепляется тем, что Эм-ай-5 не дает полного отчета в своих действиях никому, включая даже премьер-министра. Хотя контрразведка входит в систему министерства внутренних дел, фактически правила секретности позволяют ее генеральному директору информировать министра, как, впрочем, и главу правительства, лишь в том объеме, в каком он считает нужным.

Неудивительно, что "под колпак" порой попадают люди, чья преданность истэблишменту, казалось бы, должна быть выше подозрений. Так, служба безопасности в свое время прослушивала переговоры, которые вели офис лейбористского премьер-министра Г. Вильсона и некоторые члены его кабинета. А однажды автору этих строк довелось присутствовать на пресс-конференции Н. Уэста - антикоммунистически настроенного историка, который выпустил несколько книг, прославляющих подвиги английских шпионов. Рассказывая о своем последнем опусе, Уэст с некоторым смущением признался, что сам угодил в число поднадзорных лиц.

Кто-то в Эм-ай-5 счел, по-видимому, что его работа раскрывает слишком много таких сторон шпионажа, которые предпочтительно не афишировать. И вот в один прекрасный день верноподданный автор обнаруживает, что... рукопись исчезла. Розыски привели к генеральному прокурору, по требованию которого "нежелательные" разделы были вычеркнуты из текста книги.

Н. Уэсту, можно сказать, еще повезло. С теми британцами, кто, придерживаясь демократических убеждений, пытается вскрывать факты нарушения прав человека, охранка обращается куда бесцеремонней. Аспирант Ланкаширского университета Стив Райт, на свою беду, решил написать диссертацию о политических последствиях применения полицией новой технологии. В работу должна была войти глава о подслушивании телефонов. Однако диссертацию Райту закончить не дали. В его дом ворвались шесть детективов особого отдела полиции. Допросив аспиранта, они увезли его в участок и продержали там в течение суток. Записи и книги, которыми он пользовался, были изъяты.

Слежкой за научными работниками, юристами, журналистами занимается сектор контрразведки, носящий гриф Ф-7. В отделе А-1 работают "техники", которые непосредственно устанавливают электронную аппаратуру и организуют проникновение агентов в квартиры. Этот же отдел имеет доступ к компьютеру министерства здравоохранения и социального обеспечения, в который заложены краткие анкетные данные большинства взрослых граждан, а также к компьютерам Скотланд-Ярда, налогового и других ведомств.

Век электронно-вычислительных машин открыл невиданные прежде возможности фиксировать любое событие в жизни обычного гражданина; зная дату рождения британца и номер учетной карточки в ведомстве национального страхования, спецслужбы могут в считанные минуты через компьютер установить, не имеет ли данное лицо задолженности перед банками, не нарушало ли правила уличного движения на автомобиле, и прочие подробности его быта. Эти детали важны, конечно, когда речь идет о поисках преступника. Но, как отмечает "Санди тайме", с помощью связанных друг с другом информационных банков власти держат в поле зрения поведение миллионов людей, никаких правонарушений не совершивших.

Расширение полномочий и влияния охранки - это симптом таких политических тенденций, которые особенно сильно дают о себе знать при нынешнем руководстве тори. Выдвинув на последних парламентских выборах демагогический лозунг "защиты индивидуума от диктата государства", консерваторы на деле лишают все новые категории граждан тех буржуазных свобод, которыми они прежде пользовались. Это, в частности, относится к праву выезжать за границу.

Передо мной циркуляр "путешествия в коммунистические страны", изданный отделением компании "Бритиш телеком" в Ольстере. Сотрудникам этой компании, включая инженеров и монтеров, предписывается согласовывать туристские поездки в СССР и другие социалистические государства, а также в ряд развивающихся стран с органами безопасности.

Может быть, "Бритиш телеком", в ведении которой находились телефоны, а также другие виды телекоммуникаций, была поставлена в особое положение? Отнюдь нет. Ограничения на поездки в социалистические страны, а также на пользование авиа- и морскими линиями социалистических стран распространяются почти на все категории государственных служащих. А с 1984 года под них подпали и те, кто работает в парламенте, в том числе повара и официанты столовой.

Конечно, Британия - это не Чили. Усиление системы полицейского контроля здесь прикрыто внешними атрибутами законности и ссылками на необходимость защиты демократических устоев от посягательств со стороны "подрывных элементов". Но на кого, спрашивается, лепят этот ярлык? Если раньше "подрывными" называли в первую очередь членов компартии, то теперь к этой категории относят массу людей, которые в той или иной форме выражают несогласие с правительственной политикой или капиталистическими порядками.

В связи с размещением американских крылатых ракет "Томагавк" на Британских островах особенно интенсивная слежка установлена за сторонниками мира. Практически ни один активист борьбы против ракет не избежал внимания спецслужб. Так, Джоан Раддок, которая несколько лет была председателем движения за ядерное разоружение, обнаружила, что, постукивая по трубке телефона, она может запустить пленку встроенного в аппарат магнитофона, где записан ее предыдущий разговор. Что касается рядовых участников движения, то к ним спецслужбы нередко применяют методы откровенного шантажа. Характерен эпизод, происшедший с домохозяйкой М. Хэйг из Бирмингема, которая осмелилась написать в городскую газету письмо, осуждающее американские "томагавки". После этого полиция завела на нее дело о "неуплате долгов" и несколько раз посылала констеблей для проведения "расследования", хотя никаких долгов за г-жой Хэйг не числилось.

Настоящим знамением времени стали гонения на тред-юнионы. Разработав законы, запрещающие политические забастовки и забастовки солидарности, тори развернули атаку на самые боевые и хорошо организованные отряды рабочего класса - на печатников, железнодорожников, шахтеров. Под особенно интенсивным огнем оказались горняки. С помощью осведомителей и перехвата телефонных переговоров полиция узнавала адреса предприятий, к которым направлялись пикеты, задерживала бастующих на шоссейных дорогах, лишая их права свободно передвигаться по стране. Замаскированные под шахтеров агенты особого отдела проникали в ряды пикетов, провоцировали столкновения у шахт и электростанций, которые давали повод для новых арестов. Число арестованных за время стачки превысило шесть тысяч человек.

Так консервативные лидеры показали свое подлинное лицо. Выступая на международных форумах с фарисейскими проповедями по поводу необходимости соблюдать свободы и права человека, они, как отмечал лейбористский парламентарий А. Бенн, у себя дома создают такую атмосферу, при которой главным фактором внутриполитической жизни стали подозрения и страх попасть в черные списки, составленные службой безопасности.