Ворота в мир

Помнится, еще в школе на уроке географии учительница объясняла, что Саутгемптон - это порт на южном побережье Британии. Но только попав в этот город лет сорок спустя, я узнал, что однажды была сделана попытка разлучить Саутгемптон с морем. Непобедимый король Кнуд уверовал в свою способность повелевать даже волнами и, выйдя на берег, приказал морю отступить. Как ни грозен был монарх-викинг, перед которым трепетала не только Англия, но и Скандинавия, стихия ему повиноваться отказалась, и Саутгемптон все последующее тысячелетие оставался воротами страны во внешний мир.

Правда, для того чтобы эти ворота работали исправно, горожанам пришлось немало потрудиться. Одевались в камень берега, строились причалы и пакгаузы. Уже в нашем столетии от доков были проложены современные автострады, ведущие в глубь страны.

Если сегодня выйти к пирсу, от которого в 1620 году отправлялись в путь через Атлантику на паруснике "Мэйфлауэр" ("Майский цветок") пилигримы, основавшие первую английскую колонию в Северной Америке, то взору откроется внушительная картина. Супертанкер, вознесшийся над водной гладью метров на 30. Круизный лайнер на дальнем рейде. Буксиры и катера, снующие между океанскими судами. Кажется, что порт переживает пору бурной активности.

Увы, первое впечатление обманчиво. Танкер пуст и стоит на приколе уже многие месяцы потому, что владельцы не могут найти ему применения. Число кораблей, заходящих для ремонта, сократилось катастрофически. Короче, Саутгемптон, подобно многим другим портам Западной Европы, не избежал воздействия экономического застоя.

- Морская торговля всегда была артерией жизни для нашего города. Так обстоит дело и сейчас. Недаром мы удерживаем второе место в Британии по объему контейнерных операций, - говорит лейборист Алан Уайтхед, избранный в мае 1984 года лидером муниципального совета. - Однако верфи с традиционным оборудованием оказались нежизнеспособными: старые формы перевозок захирели. Нужно что-то делать с доками, нельзя допустить, чтобы большая часть порта приходила в запустение. Нужно искать средства для реконструкции.

Это одна из проблем, стоящих перед городскими властями. Неотложного внимания требует и жилой фонд. Правительство тори практически совсем не выделяет муниципалитетам денег на строительство жилья. А ведь многие дома получили повреждения еще во время войны.

Саутгемптон относится к числу тех сравнительно немногочисленных городов Британии, где отметины, оставленные гитлеровской люфтваффе, встречаешь на каждом шагу. Город пережил 37 воздушных налетов. Когда пришла победа, почти весь центр лежал в руинах. Напоминанием об этом служит средневековая церковь Холи руд, вернее, то, что от нее сохранилось: прямоугольная башня, стена без крыши и ровные каменные плиты пола, на котором установлен якорь - монумент морякам торговых судов, потопленных фашистами.

После войны Саутгемптон обрел новый облик: на месте развалин были разбиты парки, одновременно потянулись вверх этажи бетонного однообразия. Впрочем, центр архитекторы оставили двух-трехэтажным, органически вписав его в кольцо средневековых крепостных стен и других древних сооружений. Одно из них - башня Баргейт, с бойницами и парой каменных львов по обеим сторонам ворот, до сих пор поражает своей угрюмой величавостью. Если в XII веке Баргейт контролировал доступ в город, то впоследствии играл роль тюрьмы, ратуши, полицейского участка, пока наконец в наши дни не был превращен в музей.

- Побывайте там - не пожалеете, - сказала Марсиа Филипс, руководительница местного отделения Общества британско-советской дружбы. Мы последовали ее совету и действительно не пожалели.

В судьбе Саутгемптона, словно в зеркале, отразилась сложная и противоречивая история Британии. Были периоды, когда он принимал на себя первые удары захватчиков, и тогда в его летопись вписывались героические страницы. А с другой стороны, он часто служил трамплином для завоевательных походов. Один из экспонатов музея рассказывает, например, о вторжении во Францию при Генрихе V. Эти события послужили канвой для одноименной пьесы Шекспира. Именно здесь, у Баргейта, король, предав казни изменивших ему знатных заговорщиков, обратился к свите: "Садитесь веселей на корабли. Развернуты знамена боевые. Пускай лишусь я английского трона, коль не надену Франции корону".

Французская корона так и не улыбнулась Генриху V, но потомки рыцарей Столетней войны впоследствии неоднократно "весело садились на корабли", чтобы покорять чужие земли. В прошлом веке отсюда отправлялись на восток воспетые Киплингом "джентльмены в хаки", а проще говоря, солдаты, которые железом и кровью создавали Британскую империю.

Как все смешалось в этой экспозиции! По соседству с колониальным разделом, где изображен высокомерный "покровитель" Африки генерал Китченер, установлена статуя "томми" в каске и с винтовкой, одного из тысяч британцев, высадившихся в Нормандии в июне сорок четвертого.

Порту на Ла-Манше довелось стать одним из центров подготовки операции "Оверлорд", и, естественно, в связи с ее сорокалетием хозяева музея отвели открытию второго фронта почетное место. На снимках вы можете увидеть, как строилась искусственная гавань, которую корабли потом подогнали к пляжам Нормандии, как для маскировки военного транспорта главная городская магистраль была накрыта камуфляжной сеткой, получить представление о действиях командос, заброшенных в тыл немецкой линии обороны на планерах.

Выставкой в музее дело не ограничилось. Как раз в те дни на южное побережье Англии съезжались ветераны - участники боев в Нормандии, и предприимчивые туристские фирмы устроили для них экскурсии, концерты, на которых выступала с любимыми солдатскими мелодиями Вера Линн, чей проникновенный, с хрипотцой голос, пожалуй, был не меньше знаком англичанам во время войны, чем нам пение Клавдии Шульженко.

Все, что связано с сорокалетием дня "Ди" (под этим названием вошла в обиход на западе высадка союзников в Нормандии), не могло не волновать и нашу добрую хозяйку в Саутгемптоне Марсию Филипс, а также ее друзей супругов Пирсон, к которым мы заглянули после осмотра музея. Почему они приняли близко к сердцу юбилей, будет ясно, если я скажу, что Марсия в дни войны собирала пожертвования в помощь Советской Армии, а Джим Пирсон ушел добровольцем в военный флот.

Джим, правда, в самом десанте не участвовал, но эсминец, на котором он служил матросом, охранял морской "мост" между Англией и Францией и при этом потопил вражескую подводную лодку.

- Встречи ветеранов - прекрасная идея, - говорил Джим. - Но у меня вызывает категорические возражения то, что американцы использовали действительно торжественный повод для проповеди "атлантической солидарности" и вражды к Советскому Союзу. Если уж называть вещи своими именами, то это просто кощунство. Ведь те из нас, кому довелось воевать с гитлеровцами, помнят, что значили тогда эти два слова "Красная Армия". Сначала они воплощали надежду на то, что фашизм будет разгромлен, а после Сталинграда надежда переросла в уверенность.

- Конечно, теперь, когда нас ежедневно стращают русской угрозой, нашим политикам очень хотелось бы вытравить у народа воспоминания о героизме Советской Армии, - продолжал Джим. - Не потому ли на выставке в Баргейте ничего не говорится о сражениях на Восточном фронте?

Тут требуется внести уточнение. Вообще-то один материал о наших людях в экспозиции есть. Но какой! Фотография советских военнопленных. Комментарии, думаю, излишни.

От поры военной разговор незаметно перешел на животрепещущие темы дня. Наш собеседник работает оператором на заводе, выпускающем запчасти к автомобилям. Завод оборудован по-современному, принадлежит крупной американской компании с солидной репутацией в деловом мире. Раз так, то служащие, очевидно, должны без страха смотреть в завтрашний день, решил я. Оказалось, и над ними витает тень увольнений. Четыре года назад на заводе работали 2 тысячи человек, сейчас осталось вчетверо меньше.

- Кризис ударил по нашему городу не с такой силой, как, например, по Ливерпулю или Ньюкаслу, - пояснил Джим. - Безработица здесь не столь высока. Но оснований для оптимизма нет никаких. Фирмы продолжают закрываться. А хуже всего приходится молодежи, выпускникам школ. Сейчас на работу, которая дает какую-то перспективу, возможность получить квалификацию, они рассчитывать просто не могут. Это я знаю, к сожалению, на опыте моих родственников.

Разочарование политикой консерваторов, которых все чаще называют партией безработицы, несомненно, сыграло роль в том, что весной 1984 года их победили на муниципальных выборах лейбористы. Каковы же планы новых отцов города?

Вернемся, читатель, в модерновое здание ратуши, в кабинет лидера совета Уайтхеда.

- Экономическое оживление, обещанное премьер-министром, так и не наступило, это правда, - говорит он. - А ведь в нашем краю, краю относительно благополучном, оно должно было дать о себе знать раньше, чем где-либо... У местных органов власти средства ограничены, но мы будем помогать предприятиям, работающим на экспорт, особенно в сфере новой технологии, электроники. И мы хотели бы, чтобы их продукция шла и в Советский Союз; мы против торговых эмбарго и санкций, которые навязывает западноевропейцам Вашингтон.

Советник напомнил, что лейбористская партия отвергает гонку ядерных вооружений. В августе 1984-го, когда исполнилось 39 лет со дня американской бомбардировки Хиросимы, муниципалитет провозгласил Саутгемптон городом мира.

Что ж, саутгемптонцам не надо объяснять, что такое война. Поэтому они поддерживают движение за ядерное разоружение, посылают средства в помощь женщинам из лагеря мира у американской ракетной базы Гринэм-Коммон. Поэтому, как я убедился при встречах с докерами, бизнесменами и журналистами, этот город, издревле служивший воротами Британии во внешний мир, желает, чтобы они были распахнуты и для мирного сотрудничества с Советским Союзом.