Страна за рекой Туид

Говорят, что Эдинбург, как и Москва, вырос на семи холмах. Наверное, так оно и есть. Во всяком случае, замок, с которого начался город, стоит на скалистой горе и смотрит грозными бойницами на окружающие здания свысока не в переносном, а в прямом смысле слова. Но мне столица Шотландии запомнилась не перепадами ландшафта, а бережно-чутким отношением к старине, ко всему, что связано с национальными традициями.

Когда, покинув шумный центр, где сосредоточены отели, вы идете по направлению к району Королевская миля, то это передвижение не столько в пространстве, сколько во времени. Потому что из нашего торопливого века сразу переносишься в эпоху Реформации. Островерхие черепичные крыши, массивные стены из камня, отесанного вручную, блеск медных вывесок над дубовыми дверями. Здесь каждый дом был свидетелем мятежей, осад, казней, которыми отмечена история Шотландии в ту пору, когда она еще сохраняла независимость.

Вот бывший парламент, полномочия которого были переданы Вестминстеру в 1707 году. А если пройти немного выше в гору, то окажешься у другого здания семнадцатого века, там сейчас музей, в котором сохранены рукописи и вещи Р. Бёрнса, великого шотландца, прославившего свой край вольнолюбивой поэзией.

Впрочем, эдинбуржцы не пытаются приукрасить свое прошлое. Можно постоять у колодца ведьм, точнее говоря, у фонтана, устроенного на том месте, где сотни женщин, заподозренных в колдовстве, нашли смерть на костре. Все путеводители советуют также посетить таверну "Броди". Броди был отменным столяром и даже городским советником, но прославился тем, что многие годы вел двойную жизнь: днем - почтенного гражданина, а по ночам разбойника на большой дороге. В 1788 году ловкача казнили на эшафоте, сработанном по его собственному чертежу. Он послужил прототипом для героя произведения другого знаменитого шотландского литератора - Р.-Л. Стивенсона.

Конечно, в том, что охране древностей придается такое значение, есть трезвый, деловой расчет. Туризм - один из китов, на котором зиждется благосостояние города. Сотни тысяч путешественников ежегодно приезжают сюда, чтобы полюбоваться архитектурными ансамблями Эдинбурга.

Особенно пылкую привязанность к национальному наследию испытывают потомки тех шотландцев, которые давно, подчас полтора-два столетия назад, покинули страну. Если сегодня пересчитать число лиц шотландского происхождения, осевших в Америке, Австралии и других государствах, то оно во много раз превзойдет нынешнее пятимиллионное население края. О том, что заставляло шотландцев в ту далекую эпоху отправляться за моря, мы расскажем позже, в главе "Несостоявшееся чудо". А пока отметим, что эмиграция не прекращается по сей день, хотя, конечно, уменьшение населения не носит теперь такого катастрофического характера.

В чем дело? Может быть, у Шотландии нет естественных ресурсов или слишком мала территория, чтобы обеспечить достойную жизнь ее сыновьям?

Нет, на скудость природы им жаловаться не приходится, Если представить, что Шотландия была бы отдельным государством, то она заняла бы пятое место в несоциалистическом мире по добыче нефти. На морском шельфе открыты месторождения газа, прибрежные воды богаты рыбой, а недра - неограниченными запасами угля. Словом, природный потенциал способен вызвать зависть у соседей Шотландии в Западной Европе.

В департаменте планирования министерства по делам Шотландии (я посетил его вместе с группой журналистов) отмечали высокую квалификацию рабочих, разветвленную сеть университетов и научных учреждений, на которые может опереться промышленность. Таким образом, объективно существуют самые благоприятные условия для роста экономики. Чем же тогда объяснить, что редкий месяц проходит без сообщений о том, что закрылось крупное предприятие? Почему уровень безработицы в Шотландии даже выше, чем в среднем по Соединенному Королевству?

Многие мои собеседники считают, что причина кроется в политике британского правительства и установленной им системе финансового контроля, которая не дает Шотландии возможности воспользоваться плодами ее природных богатств. Убеждение, что английский крупный капитал с благословения тори подвергает край эксплуатации, распространено очень широко. Неудивительно, что позиции правящей партии здесь куда слабее, чем в Англии. Это отражают и результаты опросов общественного мнения. Они показывают, что консерваторов поддерживают немногим более двадцати процентов избирателей. На первом месте по популярности находятся лейбористы, что вызывает немалое беспокойство истеблишмента. Политическая тенденция такова, сокрушается лондонская "Тайме", что Шотландия все сильнее отличается от остальной Британии, становясь как бы другой страной.

Какие же рецепты предлагаются для того, чтобы вдохнуть жизнь в экономику? В Эдинбурге на сей счет можно услышать диаметрально противоположные суждения. Например, национальная партия видит решение проблемы в отделении Шотландии от Соединенного Королевства. Но подавляющее большинство шотландцев считает сепаратистскую "модель" нереальной и не одобряет ее.

Баронесса Карнеги оф Лор, активная деятельница консервативной партии, возглавляет комиссию по рабочей силе. Хотя должность, как говорится, обязывает ее сохранять оптимистический тон, баронесса не скрывала в беседе, что безработица продолжает расти. Надежды на улучшение ситуации она связывает с тем, что в Шотландии все шире развиваются электроника и другие современные отрасли промышленности. Что же касается тяжелой индустрии, то она либо уже отмерла, либо находится на смертном одре.

Слов нет, судостроение, металлургия, машиностроение, как мы уже отмечали, находятся в плачевном состоянии. В этом первопричина затяжной депрессии. Но правомерно ли рассчитывать, что производство электронно-вычислительной техники и другие капиталоемкие виды производства сумеют поглотить рабочую силу, которая высвобождается, когда гибнут традиционные отрасли?

Плоская, как стол, равнина. Далеко на горизонте терриконы у заброшенных шахт, руины средневекового замка. За окном машины мелькают крохотные, в несколько дворов, деревни. На этом фоне Ливингстон, городок с населением около сорока тысяч человек, кажется поначалу инородным телом, перенесенным из какого-то другого мира. Бросаются в глаза новенькие, с иголочки, стандартные дома с палисадниками, зеленые лужайки для спорта, модерновый торговый комплекс, бетонные коробки фабрик. Не в пример большинству старых городов здесь просторно, нет автомобильных пробок, да и дышится легко.

Ливингстон начал строиться в начале шестидесятых годов, как говорится, в чистом поле. Замысел состоял в том, чтобы создать своего рода спутник Эдинбурга и Глазго, который, словно магнит, оттягивал бы излишние рабочие руки и привлекал бизнесменов, особенно из-за границы. Вкладчикам капитала сулили исключительные льготы: освобождение от налогов на первые годы, прямые дотации со стороны государства.

В той части, что касается предпринимателей, план сработал. На начало 1983 года 150 компаний - торговых и промышленных - обосновались в Ливингстоне. Среди них, например, японская "Ниппон электрик", которая намерена выпускать компоненты к ЭВМ. Фабрика невелика. Впрочем, и типичная продукция уместится на ладони. Управляющий М. Шираиши показывает производство. Везде соблюдается стерильная чистота. Перед входом в сборочный цех горит табло, предупреждающее, что необходимо сменить верхнюю одежду, надеть на рот повязку.

Не часто приходится видеть здесь, чтобы коренные британцы выступали в роли исполнителей, а иностранцы отдавали указания. Но на "Ниппон электрик" установлены именно такие порядки - техники и рабочие сплошь молодежь, набранная на месте. А руководящий персонал - японцы.

Хозяева внедряют не только технологию, но и нормы трудовых взаимоотношений, принятые в Японии. Столовая общая - для рабочих и управляющих. Но зато и профсоюз создать не разрешают. Слишком это рискованно, когда рабочие объединены: а вдруг станут бастовать?

Пока что весь персонал фабрики - шестьдесят человек. Через несколько лет, если конъюнктура будет благоприятствовать, г-н Шираиши надеется набрать еще примерно пятьсот человек. Но нанимают почти исключительно выпускников школ или колледжей с высшими отметками в дипломах. Работников предполагается готовить с азов. Те, кто имеет уже трудовой стаж, так же, как вчерашние школьники, студенты, не отличившиеся в учебе, не годятся. Выходит, что безработному нечего рассчитывать устроиться в "Ниппон электрик".

А какие шансы, например, у бывшего докера или металлиста из Глазго получить место на других предприятиях Ливингстона? Этот вопрос я задал одному из "отцов" города. Почти никаких, ответил он. Здесь квалификация, приобретенная в традиционных отраслях, оказывается ненужной. Таким образом, для самой массовой категории нынешних "лишних" людей Ливингстон перспектив не открыл. К тому же на новых заводах производство высокоавтоматизировано, так что спрос на рабочие руки и не может быть велик.

В Шотландии сейчас семнадцать процентов промышленности принадлежит иностранному, то есть не британскому, капиталу. Самые большие инвестиции - американские. Выгоды для заокеанских компаний очевидны. Во-первых, общность языка, не нужно тратить деньги на переводы документов. Но главное, создав базу в Соединенном Королевстве, американский (как, впрочем, и японский) большой бизнес проникает за таможенные барьеры "Общего рынка". С другой стороны, если климат где-то в Западной Европе или за морями кажется более подходящим, международные монополии без колебания закрывают предприятия, вступают в закулисные сделки, манипулируют активами.

Шотландия не раз становилась жертвой таких операций. Вот характерный пример. "Таймекс", знаменитая фирма, выпускавшая электронные часы, фотоаппараты и компьютеры, закрыла свой завод в городе Данди. Производство было переведено во Францию и Японию, где издержки ниже. Потеряно более тысячи рабочих мест.

Из бесед с местными бизнесменами и администраторами у меня сложилось впечатление, что в Эдинбурге сознают, насколько опасна зависимость от прихотей многонациональных корпораций. Отсюда стремление найти стабильные рынки, обрести новых партнеров. "В этой трудной ситуации контракт компании "Джон Браун" (Глазго) на поставки турбин для советского газопровода Сибирь - Западная Европа был для нас очень важен. Мы твердо стояли за выполнение контракта даже в то время, когда США оказывали на нас нажим, требовали его разорвать. Мы рады, что эти поставки были успешно завершены. Однако я считаю, что существует возможность еще больше расширить сотрудничество с Советским Союзом, распространив его на такие отрасли, как выпуск оборудования для добычи нефти с морского дна и угледобыча", - сказал мне У. Макни, старший советник планового отдела в министерстве по делам Шотландии.

Что ж, хорошее пожелание. Другой вопрос: можно ли его реализовать? Ведь связи с социалистическими государствами контролируются Лондоном...

Надо сказать, что, встречаясь с шотландцами, я всегда ощущал доброжелательность и интерес к Советскому Союзу. Помнится, собрался съездить в селение Москва. Откуда родилось это название, установить непросто. Считают, что оно укоренилось после войны 1812 года. Как бы то ни было, первая задача попасть на место, а не зная дорогу, сие довольно сложно. Звоню местному журналисту Джону Малкину, и он сразу соглашается стать моим проводником, хоть ради этого и придется проколесить добрую сотню миль.

Деревня оказалась не такой маленькой, как ожидал. Аккуратные коттеджи, ремонтная мастерская, харчевня, начальная школа. Пожилой механик, с гордостью показывая на самый большой дом, который окрестили Кремлем, говорил, что гости из России здесь уже бывали и им всегда рады. По обеим сторонам шоссе, насколько хватало глаз, тянулась раскисшая от дождя пашня, разделенная перелеском. В общем, это был типичный уголок шотландской низменности, если не считать, конечно, что мы стояли у околицы селения Москва, а под мостом бушевал ручей, носивший имя великой русской реки Волги.