Порт, оставшийся не у дел

Репутация у городов, как и у людей, - величина непостоянная. Если прежде Ливерпуль славился океанским портом, изысканными сортами сигарет да коммерсантами с тугой мошной, то теперь он ассоциируется в глазах многих англичан с футболом и песнями. Тот, кто побывает на матче, где играет "Ливерпуль" или "Эвертон", навсегда запомнит наэлектризованную атмосферу стадиона и неистовых болельщиков, флагами и песнями подбадривающих эти легендарные команды, без которых невозможно представить высшую лигу первенства страны.

Впрочем, поют не только на стадионах. Поют в подземных переходах безработные артисты, разложив перед собой на полу открытые футляры от гитар. Поют новые звезды поп-музыки, пришедшие на смену "Битлам". В последнее время в моде ливерпульский ансамбль "Фрэнки отправляется в Голливуд", названный так в честь американского артиста Фрэнка Синатры. Чем он выделяется на фоне других рок-групп? Только тем, что густо сдабривает свои концерты элементами откровенной эротики. Это и позволило "Фрэнки" подняться на верхнюю ступеньку в табели о рангах, составляемой дельцами от поп-музыки.

А что же сами "Битлы"? Все еще окружены ореолом или преданы забвению? О забвении, конечно, речи быть не может. Город сохранил трогательную привязанность к землякам, чье творчество отразило настроения молодежи, бунтовавшей против капиталистических порядков. Мелодии шестидесятых годов звучат по сей день. Каждый год в годовщину убийства Джона Леннона устраиваются самодеятельные вечера, а местный молодежный театр посвятил погибшему певцу спектакль, в котором исполнялся его знаменитый антивоенный гимн "Дайте миру шанс", а следом и полная сочувствия к разделенной нации песня П. Маккартни "Верните Ирландию ирландцам".

Не остались безучастными к наследию "Битлов" и туристические фирмы. По соседству с портом открыт музей. В наспех возведенном здании с желтым фасадом, оформленным под борт корабля, можно посмотреть киноленты с записями выступлений квартета, постоять около застекленных витрин, где выставлены музыкальные инструменты и даже костюмы. Но ведь "Битлы" - это не только песни протеста. Это также обезумевшие юные поклонницы, приступы массовой истерии на концертах, это майки, бижутерия, бутылки с лимонадом, на которых значились магические буквы с названием ансамбля, позволившие антрепренерам, да и самим музыкантам превратиться в миллионеров. И сегодня дух наживы витает над улицей Мэтью, где расположился подвальный зал "Каверна", в котором выступал квартет. "Каверна" давно снесена, на ее месте возведен модерновый торгово-питейный комплекс, а посреди него установлены четыре аляповатые бронзовые фигуры "Битлов". Мол, угощайтесь, раскошеливайтесь, дорогие посетители, а заодно можете вдоволь вздыхать об ушедшем "золотом веке" Ливерпуля, который символизировала знаменитая четверка.

Причем такого откровенно торгашеского подхода к искусству не только не стыдятся, но даже возводят его в разряд высоких добродетелей. Во всяком случае, телекомпания Би-би-си в своей передаче изобразила местного миллионера Т. Спенсера, на чьи деньги возведен комплекс, как рыцаря без страха и упрека, неустанно пекущегося о благосостоянии Ливерпуля. Да и министры консервативного правительства, иногда наведывающиеся сюда, тоже превозносят предпринимательскую доблесть Спенсера, который помимо улицы Мэтью перестраивает еще огромный обветшавший отель викторианской эпохи, превращая его в роскошный жилой дом для богачей.

В чем же, позволительно спросить, заключается смелость этого джентльмена? В том, что не боится вкладывать сюда капитал и даже ухитряется снимать прибыль. Если бы другие бизнесмены действовали столь же напористо, твердят на Уайтхолле, то город давно бы уже процветал. В этих поучениях содержится суть стратегии тори, касающейся не только Ливерпуля, но и других старых индустриальных центров. Согласно этой стратегии, они начнут возрождаться, как только создадут стимулы для деятельности частного бизнеса.

- Прошло уже пять лет с тех пор, как консерваторы стали осуществлять свои постулаты на практике. Каковы же результаты? - Этот вопрос я задал председателю муниципального совета, лейбористу Джону Хамилтону.

Мой собеседник, прежде чем занять нынешний пост, долго учительствовал. Отсюда, наверное, и умение доходчиво формулировать мысли, завершая их кратким резюме,

- Об экономической ситуации, а значит, и плодах политики правительства можно рассуждать много, - говорит Хамилтон. - А можно привести некоторые факты, и сразу все станет ясно. Каждый пятый трудоспособный ливерпулец - безработный. А среди молодежи в возрасте от 16 до 20 лет "лишние люди" составляют 84 процента. Вот вам и результаты...

Мне довелось повстречаться с несколькими безработными ливерпульцами. Возрастной диапазон собеседников - от 16 до 32 лет. Запомнился симпатичный паренек Вилли из учительской семьи. Окончил школу с полгода назад - и не раз предлагал свои услуги разным фирмам и учреждениям. Всюду отвечали: молод еще, нет опыта. В классе Вилли было тридцать ребят. Двадцать восемь из них постигла такая же участь.

Но если Вилли неопытен, то почему отказывают Полу Симу? Его трудовой стаж больше пятнадцати лет. Последнее место работы - знаменитая кондитерская фабрика "Юнайтед бискит", снабжавшая своей продукцией всю Англию. Фабрика закрылась, и вот Пол на мели.

- У меня семья. Три человека. Жена и девятилетний сын. Жену тоже уволили, - говорит Пол. - Живем только одним днем. Сегодня есть что поставить на стол - это уже хорошо. А о будущем думать страшно.

- Но ведь в Лондоне призывают таких, как вы, опытных работников, не падать духом, садиться на велосипед и искать применение своим рукам в других местах.

- Ну, ко мне это не относится, - горько усмехается Пол. - Я свой велосипед, как, впрочем, и стиральную машину, давно продал. Да и вообще такие советы смахивают на издевку. В Британии - три с половиной миллиона безработных, значит, на стороне рассчитывать тоже не на что.

После встречи с Полом и Вилли едем в Токстет. Токстет - это название района, к которому большая пресса неизменно добавляет эпитет "печально известный". Стереотип родился в 1981 году, когда в этой округе, застроенной двухэтажными кирпичными коробками да маленькими магазинами и мастерскими, вспыхнул бунт. Несколько ночей подряд полыхали магазины, кинотеатры, подожженные молодежью. Власти бросили против нее бронемашины, водяные пушки и защищенных плексигласовыми щитами полицейских. Молодежь пустила в ход все, что попадалось под руку: булыжники, горящие головешки.

Мне довелось побывать в этих местах вскоре после "битвы при Токстете". Все, с кем говорил, - и представители цветного населения, и государственные чиновники соглашались, что горючим материалом для волнений послужила прежде всего безработица. Мятежи, охватившие не один Ливерпуль, а многие другие города, порядком переполошили правящий истеблишмент, побудив его срочно разработать программу "омолаживания" старых промышленных центров.

И вот я снова в Токстете, сопоставляю виденное сегодня и три года назад. Что же изменилось? Внешне довольно многое. Руины сгоревших зданий расчищены, пустыри обнесены заборчиком и зеленой изгородью из недавно посаженных деревцев, построен даже небольшой стадион.

В упоминавшейся уже передаче Би-би-си показала, как здешние парни играют на этом стадионе в баскетбол. Но когда репортеры, надеясь продемонстрировать новые горизонты, открывшиеся перед юным поколением, побеседовали с игроками, то выяснилось, что ни у кого из них работы нет. Не у дел остаются даже те, кто прошел обучение на курсах подготовки операторов ЭВМ. В век научно-технической революции их навыки тоже никому не нужны.

Застой объясняется просто: консерваторы надеялись на массированный приток инвестиций. Однако эти расчеты оказались построенными на песке. Крупные компании, использующие современную технологию, пример удачливого миллионера Т. Спенсера не вдохновляет. Они не желают рисковать, открывая фирмы в городе, пораженном депрессией.

- Где же выход? - опрашиваю городского голову Хамилтона.

- Мы обращались к Уайтхоллу с просьбой значительно увеличить дотации, - отвечает Хамилтон, - но для консерваторов, которые поклоняются фетишу свободного предпринимательства, такие предложения звучат как анафема. Ведь их политика состоит в том, чтобы все сильнее обрубать ассигнования, идущие местным властям. Этот курс непосредственно ударил и по нам: за последние пять лет правительство изъяло из муниципальной казны примерно 120 миллионов фунтов стерлингов. Не удивительно, что положение не только с трудоустройством, но и с жильем становится катастрофическим.

Было бы, конечно, неверно сводить недуги Ливерпуля к периоду правления администрации М. Тэтчер. Нет, процесс начался намного раньше...

В кадре кинохроники - роскошный океанский лайнер. На палубе под музыку джаза лихо танцуют чарльстон дамы в кругленьких крохотных шляпках и мужчины в костюмах с расклешенными брюками. Столпы большого света разминаются перед тем, как пуститься в многодневное путешествие в Америку. Время - двадцатые годы, место действия - Ливерпуль, второй город Британской империи. В ту пору в устье реки Мерси ежедневно стояли на якоре до тысячи кораблей, и не только пассажирских. Сухогрузы везли из колоний сахарный тростник, табак; сырье перерабатывалось здесь же, на месте. Фабрикам постоянно требовались рабочие руки.

После войны все переменилось. Империя рухнула, узы, соединяющие метрополию с бывшими владениями, постепенно прерывались, особенно в результате вступления Британии в "Общий рынок". Приоритет ее внешней торговли перешел к портам, расположенным по соседству с континентальной Европой.

Плоды переориентации экономических связей с колоний на ЕЭС, пожалуй, нигде так не видны даже невооруженным глазом, как в "докленде" - на прибрежной полосе, застроенной доками. Вместе с моим знакомым Д. Гибсоном мы долго шли мимо заржавленных кранов, покинутых пакгаузов и контор, которые смотрели в сторону Атлантики пустыми глазницами окон, пока не добрели наконец до того участка, где теплилась жизнь. Людей было почти не видно, все операции совершали машины.

- Раньше в порту трудились тридцать пять тысяч докеров, сегодня их осталось всего две с половиной тысячи, - невесело сказал Д. Гибсон. - Вот вам пример "рационализации производства", как ее понимают консерваторы... Конечно, и предыдущее, лейбористское правительство оказалось не в состоянии излечить болезнь нашего города. Но по крайней мере оно старалось помочь, а тори своей политикой усугубили кризис. Вот почему Ливерпуль вместе с примыкающими к нему промышленными предместьями по берегам Мерси называют теперь бермудским треугольником британского капитализма.