О чем не рассказывают путеводители

Глухие стены пакгаузов, из-за которых выглядывают фабричные трубы, мрачный силуэт заброшенной церкви на горизонте и пронзительная тишина, не нарушаемая ни рокотом автомобильных моторов, ни голосами людей. Таким предстал перед нами Салфорд - район, который не так давно считался индустриальным сердцем Манчестера. Наш спутник Рой Уитфилд, старожил Манчестера, молча указывает на вывески с надписями: "ту лет" ("сдается"), взывающими со стен едва ли не каждого здания.

Время около двенадцати, разгар рабочего дня, а впечатление такое, будто попали в город, покинутый жителями. Промышленная депрессия не пощадила ни машиностроительного, ни текстильного производства, которыми славился Манчестер и его предместья. Уитфилд подводит нас к невысокой фабричной стене. "На этом месте нужно было бы установить мемориальную доску, - говорит он. - Ведь здесь располагалась прежде текстильная фабрика "Виктория", принадлежавшая фирме "Эрмен и Энгельс". В правлении этой фабрики более двадцати лет работал Фридрих Энгельс".

Манчестер в эпоху Маркса и Энгельса по праву относили к разряду "вторых великих городов Европы", подобных Лиону и Гамбургу. Именно здесь, на равнинах Северо-Западной Англии, энергия пара с особой силой раскрутила маховики промышленной революции. Первые прядильные и ткацкие предприятия, оснащенные машинами, возникли еще в шестидесятых годах XVIII века. А через сто лет Британия превратилась в мастерскую мира.

Работая в Манчестере, Ф. Энгельс мог наглядно познакомиться с тем, как функционирует промышленный капитал и как живут английские пролетарии. Мысли и наблюдения, которыми он делился в письмах .к К. Марксу, нашли отражение в трудах основоположников научного коммунизма.

Сохранились ли дома, где жил и работал Ф. Энгельс? Лучшего специалиста для ответа на этот вопрос, чем Рой Уитфилд, наверное, не найти. Ведь наш собеседник, по профессии школьный учитель, последние несколько лет посвятил розыску мест, связанных с деятельностью Ф. Энгельса в Манчестере.

- Осталась Чатамская публичная библиотека. Вы и сегодня можете посидеть за тяжелым деревянным столом в алькове библиотеки, там, где в 1845 году Маркс и Энгельс изучали труды английских экономистов XVIII века. А вот жилые дома все снесены. Причем последний пошел на слом осенью 1982 года. Увидев, что его собираются ломать, я побежал за фотоаппаратом и сделал снимки...

Да, время меняет облик старого Манчестера. Чтобы представить, как он выглядел лет сто пятьдесят назад, мы по совету Роя идем вдоль узкого, шириной метров в пятнадцать, канала и останавливаемся напротив длинного многоэтажного здания с заколоченными дверями, выбитыми окнами и знакомыми уже вывесками "сдается". Снова кладбищенская тишина и затхлый запах стоячей воды. Когда-то здесь ключом била жизнь, тяжелогруженые баржи доставляли хлопок прямо в фабричное чрево, где в страшной духоте, под оглушительный лязг машин его обрабатывали изможденные рабочие. Неудивительно, что поэт Уильям Блейк, выражая чувства многих своих современников, назвал капиталистические предприятия "темными заводами сатаны".

Манчестер наших дней почти залечил раны промышленной революции. Законы, запрещающие предпринимателям и домовладельцам использовать уголь и другие виды твердого топлива, которые оставляют копоть, соблюдаются очень строго. Ныне ни один крупный промышленный город Англии не сравнится с Манчестером по чистоте воздуха. Снесено большинство развалюх, оставшихся от прошлого столетия. Но почему многие дома в районе Моссайд несут на себе следы пожаров? Почему газеты пишут об отчуждении и отчаянии, которые испытывают обитатели микрорайонов, выросших на месте трущоб?

Англичане, как известно, умеют оберегать свое прошлое. Пусть даже прошлое напоминает о делах далеко не радостных. В гигантском зале бывшей королевской биржи, где нынче размещается театр, на стене висит черное табло с ценами на разные сорта хлопка-сырца. Цены обозначены вторым июля 1968 года, когда торговля на бирже навсегда прекратилась. Этот день стал траурной датой для хлопчатобумажных фабрик, обреченных сначала на замедленный ритм производства, а потом - на ликвидацию. В любом путеводителе по Манчестеру есть сведения об этом событии.

Путеводители ничего не сообщают, однако, о том, как упадок традиционных видов промышленности повлиял на образ жизни и психологию людей, выросших в рабочих предместьях. Между тем именно там летом 1981 года вспыхнули волнения молодежи. На Уилмслоу-род горели лавки и магазины; толпа, насчитывающая несколько сотен человек, осаждала полицейский участок. А когда блюстители порядка получили подкрепление, то полиция набросилась на молодежь, избивая дубинками всех, кто попадался под руку.

Депутаты совета города, с которыми мне довелось встречаться, не очень охотно вспоминали о тех днях. Видно, эта вспышка ярости и гнева обездоленных, которая застала власти врасплох, продолжает вызывать споры и разноречивые суждения. Несомненно, что подоплекой бунтов стала безработица. Статистика на сей счет достаточно красноречива: в среднем по Манчестеру безработица в середине 80-х годов составляла примерно семнадцать процентов, а во внутренних районах, где закрылись старые промышленные предприятия, - двадцать пять процентов. За этими цифрами кроется проблема, над которой не один год бьется муниципалитет, возглавляемый лейбористами.

Тэд Грант, бывший лорд-мэр Манчестера, рассказывает, что отцы города используют все свои полномочия, чтобы поддержать деловую активность и воспрепятствовать росту числа "лишних" людей. Муниципалитет ведет жилищное строительство, ремонтирует дома, отказывается сокращать работников различных городских служб, несмотря на то, что правительство тори из года в год все сильнее урезает ассигнования, идущие местным органам власти. Но разве муниципалитет в состоянии своими силами решить проблему занятости? Ведь безработица в Манчестере, да и других городах Средней Англии, связана не только с нынешним экономическим кризисом. Ее корни глубже, она носит, как здесь принято говорить, "технологический характер".

Этот термин подразумевает, что индустрия сервиса, пришедшая на смену традиционным видам промышленности, не в состоянии поглотить высвободившуюся рабочую силу. Банкам, коммерческим и транспортным компаниям металлисты и ткачи не нужны. Тем более что в сферу обслуживания все шире внедряется электронно-вычислительная техника, вытесняющая живой труд.

"При капитализме, - говорил Тэд Грант, - технический прогресс оборачивается бедствием для рабочего. Если общество не в состоянии обеспечить человеку одно из его основных прав - право на труд, значит, такое общество больно. Боюсь, что в рамках нынешнего строя излечить эту болезнь невозможно".

Мы беседуем в приемной Таун-холла, здания муниципального совета. Несмотря на громадные размеры, оно не выглядит тяжеловесным, а кажется устремленным ввысь. Наверное, такое ощущение создают башни, увенчанные остроконечными шпилями, и узкие прорези окон, которые, словно бойницы, утопают в глубине массивных каменных стен. Таун-холл строился во второй половине прошлого века, когда зодчие увлекались готикой, а Манчестер находился в зените своего расцвета. Убранство здания отразило вкусы того времени: изваяния венценосцев, именитых ученых и политиков размещены в залах, украшенных цветными витражами, гобеленами и тончайшей резьбой по дереву.

Кажется, что попал не в учреждение, а в музей. Впрочем, осматривая здание, быстро убеждаешься, что под сводами Таун-холла собраны не только предметы старины. В выставочном зале, рядом с серебряной церемониальной булавой лорд-мэра, можно увидеть модель парусника, установленного на Адмиралтейской игле в Ленинграде, и другие сувениры с берегов Невы. Манчестер и Ленинград, города-побратимы, уже не одно десятилетие связаны узами дружбы. А сейчас, говорит мне депутат Билл Рисби, эти узы приобретают особое значение, потому что перед манчестерцами и ленинградцами, перед англичанами и русскими стоит общая задача - отвести угрозу ядерной войны.

Билл, по профессии художник-ретушер, все свободное время отдает работе в Британском комитете за безъядерные зоны. Название этой организации звучит странновато для иностранца, но манчестерцы хорошо знают, чего добивается комитет. Ведь Манчестер стал первым городом в Англии, объявившим себя безъядерной зоной. Это произошло в ноябре 1980 года. Через три месяца примеру Манчестера последовало шестьдесят других муниципалитетов, а впоследствии их стало уже более ста сорока. Потребовалось создать национальное объединение, которое координировало бы их деятельность. Билл, избранный председателем этого комитета, рассказывает, что движение все шире распространяется не только в Англии, но и в ФРГ, Голландии, Ирландии, Дании. Конечная цель - превращение всей Европы в зону, свободную от ядерного оружия.

- Иногда говорят, что наше движение имеет чисто символический смысл. Что ж, правительство, конечно, может втайне, не считаясь с нашими резолюциями, разместить на военных объектах ядерные бомбы и ракеты. Но это будет сделано вопреки воле местного населения. Давление общественности на атомщиков усиливается. Недавно мы достигли вполне конкретного результата в антиядерной кампании. Уайтхолл намеревался провести учения по противоатомной защите под названием "Твердая скала". Это была попытка ввести в заблуждение британцев, убедить их, будто на нашем маленьком острове мы в состоянии выжить в атомной войне. Большинство муниципалитетов отказалось участвовать в этом обмане, и правительство вынуждено было отменить учения.

Мы вышли на площадь, над которой довлело здание Таун-холла, увенчанное стрельчатыми башнями. Полотнище, висевшее над главным входом, гласило: вы находитесь в Манчестере, городе, свободном от ядерного оружия. Мне вспомнились слова Билла Рисби: консерваторы рано или поздно должны будут признать, что движение за ядерное разоружение не остановить, как нельзя помешать росту травы, выбивающейся ранней весной из-под снега.