III. Англия при ближайших преемниках Вильгельма, при Плантагенетах, Ланкастерах и Йорках

В общем очерке судеб Великобритании приходится отвести мало места личной истории ее правителей. Мы не будем, поэтому, говорить о восстаниях, омрачивших последние годы жизни Завоевателя, в которых не последнюю роль играли его собственные сыновья, старший - Роберт и младший - Вильгельм. Мы отметим только тот факт, что в этих восстаниях сказалась уже центробежная сила, какая выступает в искусственных политических телах, каковым была разноплеменная англо-норманнская монархия, разделенная морем на две неродственные друг другу части, из которых одна имела французскую культуру и французские учреждения, а другая - германо-скандинавские. В волнениях, произошедших в пределах французских владений Вильгельма и поддержанных собственным его сыном, Робертом, требовавшим уступки ему Нормандского герцогства, как и в попытках прямого сюзерена Вильгельма - короля Франции, Филиппа, вооружить сына против отца надо видеть одну из тех обычных феодальных усобиц, которыми полна будет история и ближайших царствований. Мощной рукою Вильгельма Рыжего и Генриха I этот феодальный сепаратизм в самой Англии временно будет подавлен, и будет положено начало почти неограниченной монархической власти. Но в эпоху соперничества из-за престола двух претендентов, Стефана и Матильды, возродится эта усобица, и для Англии одно время возникнет опасность сделаться жертвой самосуда и кулачного права в такой же степени, в какой стала ею Германия в эпоху Великого Междуцарствия. Родоначальнику новой династии Плантагенетов, Генриху II, удастся, однако, восстановить мир в королевстве и потребовать от баронов снесения их феодальных замков.

В царствование Вильгельма I подвергаются нормированию отношения английской церкви к папской власти. Ученый монах из Павии, Ланфранк, посажен был Вильгельмом во главе английской церкви, а епископские места перешли из рук англосаксов в руки норманнов и других иноземцев. Ланфранк продолжал в Англии дело Дёнстана и других поощрителей монашества, до некот. степени в ущерб прочему духовенству. До занятия Ланфранком архиепископского стола в Кентербери случаи нарушения церковн. законов ведались светскими судами, в частности, теми большими советами танов, посещаемыми архиепископами, епископами и аббатами, которые в Англии эпохи завоевания заняли место рано исчезнувших народных веч. В этих "витенагемотах" судились люди за двоебрачие, за нарушение клятвы, за колдовство и ересь. Ланфранк потребовал создания особых церковных судов, поставленных в зависимость от епископа, и отнял у королевской юстиции право производить следствие в церковных делах. Вильгельм дал на это свое согласие, и такая уступка, разумеется, укрепила связь Англии с Римом. Но когда папский престол, занятый в это время ревнителем теократии, Григорием VII Гильдебрандом, сделал королю определенное предложение подчинить Англию главенству папы, как страну, приобретенную с папского благословения, и принести ему, соответственно, присягу в верности (hommage), Вильгельм категорически отклонил это предложение; он в то же время высказал решимость объявить стоящим вне закона всякое духовное лицо, которое вздумало бы апеллировать в Рим или приносить жалобы папскому двору на решения, принятые в Англии. Он запретил также членам духовенства отлучать от церкви его рыцарей за нарушение церковн. законов, не испросив на то предварительного согласия короля. Так. образ. и в сфере отношений государства и церкви поставлены были в Англии в царствование Вильгельма I те спорные вопросы, которые поведут к горячим столкновениям светской и духовной власти в правление королей из норманнской династии и, в особенности, при первом из королей, принадлежащих к анжуйскому дому Плантагенетов, - я разумею Генриха II.

Отметим, наконец, завершение при Вильгельме I вековых попыток датчан основаться в Англии или, по меньшей мере, вымогать выкуп с ее правителей. В 1084 г. Канут, король Дании, в последний раз пригрозил походом на остров, т. е. возобновлением тех предприятий "пенителей моря", викингов, которыми наполнено целое столетие английской жизни. Вильгельм ответил на эти угрозы тяжелым обложением собственных подданных "датскими деньгамии", в намерении затратить их на снаряжение войска; такого высокого налога Англия еще не знала. Датский король не привел в осуществление своих намерений, и можно сказать, что с этого времени миновала всякая опасность новых нашествий.

При ближайшем преемнике Завоевателя сразу поставлен был вопрос о том, оставаться ли всем его владениям под одной державой, или распасться на две составные части: французскую и английскую. Вильгельм завещал старшему сыну Роберту - Нормандию, а Вильгельму Рыжему - Англию. Младший же сын короля, Генрих, получил от него в наследство не удел, а только большую для того времени сумму в 5.000 фунтов. При известии о кончине своего отца, Вильгельм Рыжий поспешил в Англию и был коронован Ланфранком; но норманнские бароны, бывшие сподвижники его отца, под предводительством Одо, епископа Байё, родного дяди короля, подняли на него знамя восстания под предлогом, что, как старшему сыну, Роберту по началу первородства должны были достаться владения покойного монарха по обеим сторонам Ла-Манша. Вильгельм Рыжий в этом столкновении возложил свои надежды на англосаксонскую милицию, т. е. на покоренное туземное племя. С его помощью он подавил восстание норманнских баронов и не дал времени Роберту прибыть в Англию для "добывания" себе стола. Все свое царствование Вильгельм Рыжий провел в войнах с соседними правителями Шотландии и Южного Уэльса; ему удалось присоединить к Англии одно время признававший над собой шотландское верховенство Кумберланд и, что еще важнее, престол Шотландии перешел в его царствование в руки правителя, который, под влиянием своей матери из англосаксонского рода, королевы Маргариты, жены Малькольма, получил английское воспитание и обеспечил преобладание английской речи во всей плоскостной половине страны. Одновременно английское влияние распространяется и на Уэльс, где норманнские бароны силой оружия захватывают себе новые владения или вступают в брак с княжескими семьями герцогства и становятся, так. обр., законными преемниками бездетных правителей.

Вильгельму удается также воссоединить с Англией и Нормандское герцогство не оружием, а деньгами; он выплачивает своему старшему брату, Роберту, 666 фунтов, что позволяет последнему отправиться в первый крестовый поход, а Вильгельму - стать во главе Нормандского герцогства.

При Вильгельме Рыжем обостряются отношения между церковью и государством; не довольствуясь жестокими поборами со своих подданных, вызываемыми ростом военных издержек, Вильгельм применил и к епископским столам ту же систему незамещения их, в случае вакансии, в течение ряда лет с целью пользоваться это время их доходом, к какой он не раз обращался, когда возникал вопрос о передаче светского феода за смертью его владельца в руки наследников. Король встретил в лице нового архиепископа кентерберийского, Ансельма, энергичного противника такой политики. Не пожелал Ансельм допустить также передачи ему королем внешнего знака его церковного верховенства в Англии, т. наз. "pall", настаивая на том, что церковные дары не могут исходить от главы светской власти. Спор был решен в том смысле, что Ансельм сам, с главного алтаря собора в Кентербери, принял этот "pall", к немалой ярости монарха, наложившего на него высокий штраф под предлогом неисполнения им обязанностей вассала. Ансельм покинул Англию для папского двора и вернулся в нее обратно только после смерти короля. Вильгельм лишился жизни неожиданно во время охоты в Newforest, в граф. Гемпшир, от неправильно пущенной стрелы его ближайшего любимца Тирреля (Tyrrel). Пользуясь тем, что старший брат умершего, Роберт, был на Востоке, Большой Совет королевства, этот преемник англо-саксонского витенагемота, избрал на царство младшего сына Вильгельма Завоевателя, Генриха, а последний поклялся править страною по законам Эдуарда Исповедника, т. е. по туземному обычному праву. Так. образ. еще в большей мере, чем при Вильгельме Рыжем, сказалась готовность нового правителя порвать с франко-норманнскими порядками и перейти в положение законного преемника англо-саксонских властителей. Молодой король обещал также положить конец произвольным поборам, чрезмерным штрафам и продолжительному незамещению вакантных ленов законными наследниками умерших вассалов, как светских, так и духовных. Он поспешил, поэтому, назначить новых епископов и монастырских настоятелей; возлагая ответственность за вымогательства, от которых страдали жители Англии при его отце, на ближайшего советника последнего - Ральфа Фламбарда, Генрих бросил его в тюрьму.

При Генрихе I норманнская аристократия, под предводительством графа Шрьюсберийского, Роберта, из Бэлэма, делает попытку обеспечить себе ту же независимость, которая одновременно была завоевана ею на континенте; под предлогом поддержки прав вернувшегося с Востока старшего брата короля, Роберта, бароны подымают знамя восстания. Король, зная, насколько его брат нуждается в деньгах, устраняет опасного соперника при самой высадке его в Англию предложением ему 3.000 фунтов и немедля направляет все свои силы против Роберта из Бэлэма и других баронов. После удачной осады двух-трех замков, заговорщики принуждены сдаться; король дарите им жизнь, - но конфискует все их владения, а главного вождя их заставляете покинуть королевство. Так. обр. Генрих I выступает не только союзником и покровителем покоренных англосаксов, но и противником прежних сподвижников Завоевателя, зазнавшихся норманнских баронов. Чтобы укрепить свою связь с туземным населением, он ищет брака с принцессой из дома Альфреда. Дочь шотландского короля Малькольма и Маргариты, сестры Эдгара, становится англ. королевой. Это обстоятельство, быть может, и внушило автору анонимного трактата, появившегося как раз в это время и озаглавленного "Диалог о Казначействе", мысль о том, что путем браков достигнуто такое единение победителей с побежденными, что никто более не в состоянии сказать, чем нормандец отличается от англосакса.

Ближайшим последствием подавления феодальной неурядицы было упрочение монархического начала. Но всесильный в борьбе со своими баронами, Генрих I встречает большие трудности, когда речь идет о новых притязаниях главы вселенской церкви, папы Григория VII, и верного истолкователя его мыслей Ансельма, епископа кентерберийского, вернувшегося к прежнему служению после смерти Вильгельма Рыжего. Ансельм не желал приносить присяги королю, как своему сюзерену, утверждая, что свои права он держит от Бога, а не от короля. После долгих препирательств архиепископ и король сошлись в Нормандии в 1106 г. и достигли соглашения; выработанные ими правила впоследствии послужили образцом при составлении Вормсского конкордата, решившего спор императора с папою по вопросу об инвеституре. Было принято, что, как владелец принадлежащих кентерберийской церкви ленов, архиепископ приносит феодальную присягу королю; символы же своей духовной власти, кольцо и посох, он берет с алтаря кафедрального собора, присваивая их себе собственноручно, как дары Божьи.

Царствование Генриха I ознаменовано новой и удачной попыткой воссоединить Нормандское герцогство с Англией. Генрих не прощал своему брату Роберту попытки восстановить против него английских феодалов и с их помощью овладеть престолом. В 1106 г. оба соперника сошлись в битве под Тэншбрэ (Tinchebray). Она кончилась полным поражением Роберта и заключением его в замок Кардиф, в котором он пробыл до конца своих дней. Попытки его сына вернуть себе Нормандию не имели успеха.

Генрих I положил также начало позднейшему притязанию Анжуйского дома на наследование франц. престола выдачей в замужество своей дочери, Матильды, за сына Фулька, графа Анжу, с которым ему не раз приходилось воевать на континенте.

Когда скончался король, в 1135 г., для его дочери открылась возможность наследования англ. престола, так как единственный сын Генриха, Вильгельм, погиб на море, причаливая к берегу Англии. Большой Совет королевства не был расположен передать престол в руки женщины, жены иноземного правителя; имея это в виду, король сделал попытку связать присягой важнейших сановников королевства в том, что они будут стоять за возведение на престол его дочери. Но как только стало известно о кончине короля, Большой Совет высказался в пользу Стефана из Блуа, племянника покойного монарха, - человека близкого Генриху и принесшего ему присягу в готовности поддерживать права Матильды. Так как последняя была в момент смерти ее отца в Анжу, то брату Стефана, епископу винчестерскому, удалось склонить в его пользу большинство членов Совета. Жители Лондона желали воцарения Стефана и приветствовали его по случаю коронации. Необыкновенная расточительность, с которой Стефан стал располагать казенными имуществами в пользу своих приверженцев, и его снисходительное отношение к захвату власти феодальными сеньорами в скором времени рассорили его с лондонцами и всем, вообще, английским простонародьем. После ряда мелких восстаний вспыхнуло одно общее, в 1138 г. Матильда нашла поддержку в короле шотландском, Давиде, и Роберте, графе Глостерском, одном из незаконных сыновей покойного короля Генриха. Шотландцы стали грабить северные провинции королевства, пока бароны и иомены Йоркшира, предводительствуемые епископом, не остановили их набега жестоким поражением. Стефану удалось, в конце концов, откупиться от шотландцев наделением сына короля Давида северными графствами, Нортумберландом и Кумберландом, как своего вассала; но от этого его шансы удержать за собой престол Англии, разумеется, не возросли.

Когда Матильда высадилась на англ. берег в граф. Сёссекс, на ее сторону стало немало феодальной знати с братом короля, епископом винчестерским, во главе. Битва под Линкольном, в 1141 г., кончилась к ее выгоде. Епископ кентерберийский, а за ним многие епископы и бароны принесли ей присягу в верности. Но своей надменностью и нежеланием отпустить на свободу взятого в плен Стефана она вскоре восстановила против себя многих из своих сторонников. Особенно возмутило жителей Лондона обложение их высокой прямой податью (tallage). Жители Лондона вооружились и изгнали королеву из стен города. Стефана ей вскоре пришлось выдать в обмен на Роберта Глостерского. Не удалось Матильде удержаться ни в Винчестере, ни в Оксфорде, которые подверглись осаде приверженцев Стефана, во главе которых стояла его жена, также по имени Матильда. Англии предстояло пережить долгие годы междоусобицы, в течение которых отдельные феодальные владельцы, преследуя цели грабежа и захвата чужих земель, не раз переходили из одного лагеря в другой. Заканчивающаяся к этому времени англо-саксонская хроника говорит, что страна покрылась укрепленными замками, которыми владели диаволы. Людей, слывших богатыми, феодалы бросали в тюрьмы и подвергали жестокой пытке с целью вымогательства. Летописец, заканчивая свое повествование, говорит: "Достаточно было трем-четырем всадникам показаться на дороге, ведущей в деревню, и население ее разбегалось".

Междоусобная война кончилась не ранее 1153 г., когда сын Матильды, будущий король Генрих II, явившись в Англию, согласился признать за Стефаном право сохранить престол до конца своих дней, но под условием, что он, как потерявший своего единственного сына, признает Генриха наследником. Когда год спустя Стефан скончался, на английский престол вступила новая, анжуйская династия, известная также под именем Плантагенетов.

С этого времени Англия входит в состав обширных владений, принадлежащих Анжуйскому дому во Франции - владений, постепенно охвативших собою добрую ее половину: Нормандию, Бретань, Мэн, Анжу и Турэн, Пуату, Овернь, Аквитанию и Гасконь. Короли из династии Плантагенетов - за исключением разве одного Генриха II - далеко не проводят всего своего времени в Англии. Ричард I Львиное Сердце за все свое царствование прожил в ней не более семи месяцев. Брат его, Иоанн Безземельный, также весьма часто отлучался из ее пределов. Это обстоятельство должно быть учтено при объяснении причин, по которым английскому народу удалось положить в течение этих трех царствований довольно прочные основы своему самоуправлению, как в общих делах королевства, так и в его местных делах. Но еще в большей степени содействовали этому задолженность английских королей, постоянно занятых войнами, как на континенте Европы, так и в Шотландии и Уэльсе, кроме того, принимавших деятельное участие в крестовых походах и настолько вовлеченных в круг общеевропейской политики, что им приходилось одновременно иметь врагами и своего соседа - короля французского и отдаленного австрийского герцога. Ричард I попал в плен именно к последнему, перешел из его рук в руки императора германского и вернул себе свободу ценою выкупа, павшего всей своей тяжестью на его подданных. Англичане использовали частую нужду в деньгах своих воинствующих правителей для того, чтобы выговорить себе, взамен имущественных пожертвований, право выбора городских голов, некоторых органов полиции безопасности и судебных следователей, а вместе с тем и добиться в пределах своих муниципий права выбора формы обложения и самост. разверстки падавших на них налогов. Когда к финансовым затруднениям их правителей присоединились новые, вызванные притязаниями папского двора на всемирное господство, англичане не только сумели отстоять свою независимость и самоопределение в делах государственных, но и наложили на своего монарха известные законодательные ограничения, не отступая перед мыслью о восстании и даже о государственной измене, - приглашении на престол иноземного правителя, - лишь бы добиться обеспечения личной свободы, участия народных представителей в законодательстве, самообложении, контроле за финансовой администрацией и общим ходом внутренней и внешней политики. Правление Плантагенетов, длившееся от 1154 по 1399 г., есть та эпоха англ. жизни, когда складываются особенности государственного и общественного уклада, обособляющего Англию от других государств Европы.

Первый представитель династии не только выходит победителем из столкновения с феодальной анархией, но и упрочивает в стране, можно было думать - надолго, здание неограниченной монархии. Ему приходится встретить отпор только в церкви и ее притязаний главенствовать над светской властью; но король настолько силен, что и этот спор оканчивается, в конце концов, соглашением, вводящим в известные границы непримиримые, по-видимому, требования враждующих сторон. Однако, к концу XIV стол. о неограниченности королевской власти не может быть более речи, после того, как Эдуард II и Ричард II силой низведены были с престола после продолжительных, но неудачных попыток упрочить свое самовластие. Англия стала не только сословной, но, можно сказать, и конституционной монархией. Она сделалась, в отличие от Франции, также страною свободных людей, по выражению одного из ее ранних политических писателей, Фортескью, от середины XV ст. Генрих II застает большинство народа в крепостном состоянии; Ричард II, последний из Плантагенетов, становится лицом к лицу с крестьянским восстанием, издает требуемое от него отпущение на волю, нарушает данное слово по настояниям своего парламента и мстит восставшим жестокими казнями. Тем не менее, на расстоянии нескольких десятков лет, в Англии не остается почти и следов крепостного права, и этот переворот совершается не под давлением новых и удачных мятежей и не благодаря законодательным мероприятиям, а вследствие переживаемой страною экономической эволюции - перехода от экстенсивного земледелия к овцеводству, с целью сбывать шерсть за границу.

Правление Плантагенетов начинается, сказали мы, включением Англии В состав обширных земель, лежащих по ту сторону Ла-Манша, но уже при третьем своем правителе Анжуйская династия теряет бесповоротно Нормандское герцогство. На севере Франции ей удается овладеть только одним городом Кале и удержать его в своих руках в течение трех с половиною столетий. Всего долее англичане сохраняют свои владения в Аквитании и Гаскони, причем Бордо является их важнейшим портом на континенте, - если не считать таким Кале.

Плантагенеты не теряют надежды не только вернуть себе потерянные провинции, но и соединить в своем лице обе короны - Англии и Франции. С этою целью Эдуард III предъявляет притязания на французский престол и открывает своими походами начало столетней войны с Францией, несравненно большим бременем павшей на французское, ЧЕМ на английское население, так как она происходила все время на континенте. Правление Плантагенетов ознаменовано несравненно большими успехами в пределах Великобритании; при них совершается окончательное завоевание Уэльса, происходит первое по времени занятие англичанами Ирландии, где они сколько-нибудь прочно устраиваются только в восточной части острова, в т. наз. Пелле. Что касается до Шотландии, то она только в царствование Эдуарда I поступает во власть англ. правителей, которым затем приходится удовольствоваться одними правами верховных сюзеренов по отношению к монархии, основанной выходцами из Англии. Не ранее XVII ст. и вступления на престол Иакова I происходит личная уния обоих королевств. Реальная же уния наступаете почти целых два века спустя.

Таковы в самых общих чертах важнейшие события, развернувшиеся в Англии в правление королей из династии Плантагенетов. Их можно передать словами: завоевание народом личной неприкосновенности, участия в местном управлении и суде, законодательстве, налоговом обложении и до некоторой степени контроле за общим направлением не столько внешней, сколько внутренней политики. Прибавим к этому раскрепощение, достигнутое ценою создания крупной земельной собственности, временное объединение северной и южной части острова под властью английских монархов в Шотландии и неизменный рост английского языка и культуры, не только в Уэльсе и Шотландии, но и в восточной части Ирландии. Подведши итог всему, что сделано было в те столетия, когда во главе Англии стояла Анжуйская династия, перечислим наиболее выдающиеся явления английской жизни в каждое из царствований.

Генрих II провел большую часть своего княжения за пределами Англии, которая все время управлялась его юстициариями, своего рода регентами. Ему удается при их содействии положить конец феодальному бесправию и снести с лица земли 375 "прелюбодейных замков", т. е. таких, которые воздвигнуты были помимо разрешения короля. Он возвращает себе от Шотландии уступленные его предшественником северные графства и собирается завоевать Ирландию, на что его уполномочивает булла папы Александра IV, родом англичанина. Предлогом выставляется то обстоятельство, что ирландцы якобы впали в ересь, - обвинение, оправдываемое их нежеланием признавать папскую власть. Правление Генриха II особенно известно этой первой попыткой овладения Ирландией, в которой главная роль пришлась, однако, на долю не короля, а отдельных англ. феодалов; во главе их стал Ричард де-Клэр, граф Пемброкский. Только в 1171 г. король проследовал сам на остров, где получил присягу в феодальной верности и покорности со стороны как овладевших частью острова англ. феодалов с Пемброком во главе, так и от мелких правителей, не подпавших под власть англичан кельтических округов Ирландии.

Этому решению ирландского вопроса предшествовало начавшееся еще в 1162 г. столкновение Генриха II с им же назначенным архиепископом в Кентербери Томасом Бекетом. Оно вызвано было притязаниями римской курии и верного истолкователя ее политики в Англии, Бекета. на подчинение церковным судам всех дел, гражданских и уголовных, в которых одной из сторон являлся клирик; а так как церковные суды налагали только церковные наказания, то даже убийства, совершенные лицом из духовенства, хотя бы поддиаконами и сакристанами, обходились без кровавого возмездия.

Один случай подобного рода привлек к себе всеобщее внимание: король на собрании Большого Совета в Вестминстере предложил назначить комиссию для расследования вопроса о том, по какому закону должны судиться преступные клирики. Бекет увидел в этом нарушение привилегий церкви, и епископы присоединились к его мнению. Назначенный Большим Советом комитет представил свой доклад новому собранию того же Большого Совета в Кларендоне, откуда и самое название принятого советом закона - Кларендонские конституции. В этом законодательном акте от 1164 г. постановлено, что после рассмотрения церковным судом дела обвиняемого в преступлении клирика и признания его виновным, церковный суд обязан передать его в руки светского суда, который и подвергнет его тому же наказание, что и мирянина в равных условиях. В тяжбах человека из духовного звания с мирянином решение принадлежит королевскому суду. Ни один барон не должен подвергаться церковному наказанию - отлучению от церкви - без согласия короля. Лицам духовным запрещается апеллировать в Рим и ездить туда иначе, как с королевского разрешения. Бекет не пожелал признать Кларендонских конституций и вскоре покинул Англию. В течение шести лет он жил под покровительством француз. короля, - врага Генриха II, восстановляя его против последнего и побуждая папу Александра III отлучить Генриха от церкви. Но папа, занятый борьбою с импер. Фридрихом Барбароссою, не решался на этот шаг. В 1170 г. вражда короля и архиепископа вспыхнула новым пламенем: король пожелал при жизни приобщить к престолу своего сына, пятнадцатилетнего юношу Генриха. За отсутствием Бекета он обратился к архиепископу йоркскому; это привело кентерберийского в ярость. Он убедил папу пригрозить интердиктом, т. е. запрещением служить литургию во всей Англии и отправлять в ней таинства. Генрих счел нужным уступить и позволил возвращение Бекета в Англию, а Бекет воспользовался возможностью вернуться в нее для того, чтобы отлучить от церкви архиепископа йоркского и тех из королевской свиты, которых он правильно или неправильно обвинял в присвоении имуществ, принадлежащих кентерберийскому столу. При известии о таком поведении примаса Англии, Генрих не удержался от того, чтобы не воскликнуть: "Неужели из всех лентяев, мною содержимых на службе, не найдется ни одного, кто отомстил бы за меня этому проклятому попу?" Три рыцаря, до которых дошел слух об этом, на свой страх выступили такими мстителями и убили Бекета во время совершения им обедни. Генрих прямого участия в этом убийстве не принимал; но это не помешало папе призвать его к ответу. Как бы в искупление своей невольной вины, Генрих предпринял своего рода крестовый поход в Ирландию, как страну, отпавшую от римского стола.

По возвращении из Дублина, король встретился с уполномоченными папы и согласился поддерживать его против императора, отменить Кларендонские конституции и даже предпринять новый поход с целью освобождения Гроба Господня от неверных. Но восстание собственных сыновей, подстрекаемых его женою, Элеонорой из Аквитании, и королем француз. Людовиком VIII, долгое время мешало ему принять меры к исполнению последнего обещания. Восстание сыновей, требовавших уступки им в правление: один - Нормандии, другой - Англии, поддерживалось феодальной знатью. Генрих разбил сторонников Ричарда в Пуату, а его юстициарий, де-Люси, взял в плен одного из главных приверженцев, Ричарда, графа Лейчестерского, и завладел замками мятежных баронов. Победа короля сопровождалась амнистией детям, но не жене, с которой он отказался жить впредь под одной кровлей; рыцарские замки заговорщиков были срыты до основания, а поддерживавший притязания Ричарда король шотландский принужден был принести присягу английскому монарху, как сюзерену Шотландии (1174).

Восемь лет спустя снова вспыхнуло восстание и снова во главе его стали сыновья Генриха, - старший Генрих и младший - Джофрей (Geoffrey). Причиной их недовольства было якобы несправедливое распределение при жизни королем оставляемого им наследства между своими детьми. Внезапная смерть обоих непокорных сыновей (одного от лихорадки, другого - от случайно нанесенной ему в турнире раны) положила конец восстанию. Король в состоянии был приступить к исполнению давнишнего обещания и оповестить о своем участии в новом, третьем крестовом походе. С ним должен был отправиться и старший из оставшихся в живых детей, Ричард, и король французский, Филипп II; бароны обоих королевств обещали последовать за своими сюзеренами, а Большой Совет Англии предписал производство тяжкого побора, под названием "саладиновой десятины", равного десятой части не дохода, а всего имущества. Это - первый случай наложения в Англии податей на движимость. "Датские деньги" и другие подати взимались пока только с недвижимых имуществ. В царствование Генриха II установлен был и другой вид налога, т. наз. "scutagium", т. е. налог со щита: лицам, не желавшим отправиться в заморский поход против Франции в 1159 г., дозволено было откупиться деньгами; рыцарство приобрело возможность избавить себя таким платежом от личного участия в походе, а король на полученные средства - пригласить на службу наемные дружины.

Генрих II уже совершенно собрался в поход, когда вспыхнуло третье восстание, во главе которого стал будущий король Англии, Ричард. Генрих спешил примириться с ним и по этому случаю узнал, что и любимейший из его сыновей, Иоанн, тайно поддерживал брата. Это известие убило его. Ричард унаследовал все его владения, за исключением присоединенной им в 1167 г. Бретани, которая досталась внуку короля, Артуру, сыну убитого в турнир Geoffrey′я.

Так как еще за два года до восшествия на престол, Ричард вступил в число крестоносцев, то единственной его заботой по воцарении было приобрести нужные средства для осуществления своего намерения - освободить Гроб Господень от Саладина. Он стал отчуждать земли и должности, продавая епископ. лены, кому за 1.000, а кому и за 3.000 фунт. и соглашаясь на то, чтобы, взамен выкупа, города, с Лондоном во главе, приобретали право выбора своих мэров. С его царствования и по настоящий день, избираемый городской голова лондонского сити носит титул "лорд-мэра". Ричард I не отступил перед мыслью освободить и шотландского короля от присяги вассала и признать независимость его княжения под условием единовременной уплаты им 10.000 марок или, что то же, 6.666 фунт. Овладевший английским населением по поводу предстоящего крестового похода религиозный фанатизм сказался жестоким истреблением евреев, которые дотоле жили свободно под покровительством английских монархов, считавших их своей "королевской собственностью", а потому не отказывавших себе в частых поборах и добровольных - только по имени - приношениях. По случаю воцарения Ричарда, старшины евреев явились с подарками, но лондонская чернь ответила на эти приношения грабежами в еврейском квартале; примеру Лондона последовали и друг. города: Норвич, Стамфорд, Линкольн, Йорк. Всюду евреев убивали массами; осаждаемые толпою евреи Йорка, чтобы не отдаться живыми в руки врагов, собственноручно перебили жен и детей и зажгли со всех сторон укрывавший их замок. Таким образом, уже в царствование Ричарда I ярко сказалась та нетерпимость к евреям, которая повела к изгнанию их из Англии в правление Эдуарда I.

Большая часть царствования Ричарда протекла вне пределов королевства, - в войнах с неверными, в завоевании о-ва Кипра, в осаде Акры, в препирательствах и ссор с франц. королем Филиппом и австрийск. герц. Леопольдом, которому и удалось взять его в плен в то время, как на обратном пути он думал под чужим именем пробраться через Вену. Герцог выдал его в цепях императору Генриху VI, а последний, под предлогом совершения им всякого рода преступлений, в том числе - отнятия Кипра, бросил его в тюрьму, претендуя на то, что он, как император, вправе судить его, как сюзерен своего вассала. Англичанам пришлось выкупать короля из плена и с этой целью затратить 100.000 фунт. Для этого нельзя было обойтись без того, чтобы не обложить население высокой податью в четвертую часть всех движимых имуществ и в 20 шиллингов с каждого рыцарского лена. Король Франции, Филипп-Август, воспользовавшись недовольством, вызванным этими жестокими поборами, приложил все старания к тому, чтобы вызвать восстание против Ричарда. Во главе его стал собственный брат короля, Иоанн; император отпустил Ричарда не ранее, как вынудив от него присягу, которой Англия признавалась леном Империи. Но ни Ричард, ни англичане не намерены были придавать какую-либо силу этой клятве. Ричард, получив свободу, поспешил усмирить начавшееся восстание. Иоанн бежал на континент и прощен был великодушным монархом. С Филиппом-Августом война была продолжена, и король Англии поспешил в Нормандию вскоре после своего возвращения из плена для отражения врага. Последние шесть лет жизни прошли в защите континентальных владений; это стоило англичанам немалых затрат, для чего потребовались высокие налоги, подымавшие лондонскую чернь против правительства. Во главе одного из них стал простолюдин Вильям Фиц-Осберт (William Fitz-Osbert), прозванный "Длинная Борода" (Longbeard); он укрепился с мятежниками в одной из церквей Лондона; но королевский наместник ИЛИ юстициарий осадил церковь, ранил предводителя восстания, взял его в плен и поднял на виселицу. Таким образом, еще за несколько лет до движения высших баронов королевства против Иоанна, преемника Ричарда, уже накоплялись поводы недовольства и следовали вспышки восстания на самых низах английского общества. Ричард умер при осаде замка Chalus, принадлежавшего одному из его вассалов в Аквитании, и на престоле воцарился тот самый Иоанн, который дважды выступал в роли заговорщика, и против отца, и против брата. Он вскоре опозорил себя третьим злодеянием - убийством собственного племянника, Артура, а этот акт (апрель 1203 г.) имел в высшей степени тяжелые последствия. Филипп-Август воспользовался им, чтобы призвать короля Англии к ответу, как своего вассала, а так как Иоанн не явился на его суд, то постановленный над ним приговор свелся к конфискации всех континентальных владений английского короля. Чтобы привести этот приговор в исполнение, Филипп завладел Нормандией; Иоанн Безземельный попробовал было отстоять ее. но крепость за крепостью сдавалась Филиппу, и Иоанн бежал в Англию, после чего Руан и другие города Нормандии перешли к французскому королю, а на следующий год Филипп продолжил свои военные успехи завоеванием Анжу и Турэни. В 1207 г. он напал на Аквитанию и захватил Пуату и северную Гвиень. Из всех владений Плантагенетов на континенте Европы в руках короля остались только приморские крепости Бордо и Ла-Рошель с южною частью Гвиени. Немудрено, если современники прозвали Иоанна "Безземельным". Потеря заморских владений имела то благодетельное последствие, что сосредоточила отныне внимание королей из династии Плантагенетов исключительно на английских владениях, а, по их примеру, и англо-норманнские феодалы обратились в настоящих англичан. Новая война с французами заставила Иоанна Безземельного заключить в 1208 г. мир с Филиппом, согласно которому Аквитания и Гасконь остались за английским правителем, но он должен был отказаться от всех прочих своих владений.

Не успела окончиться неудачная борьба с Францией, как вспыхнула новая с папским двором, во главе которого стоял в это время стремившийся ко всемирному господству Иннокентий III. Столкновение снова вызвано было вопросом о замещении епископского стола в Кентербери; каноники избрали своего кандидата, король же настаивал на своем праве назначения, а папа послал в Кентербери собственного ставленника, английского кардинала, Стефана Лэнгтона. Иоанн Безземельный вздумал воспрепятствовать его приезду, а Иннокентий III ответил на это интердиктом, т. е. запретом всякой церковной службы в Англии и совершения даже такого обряда, как погребение. Приказ папы был исполнен; но епископы, объявившие своей пастве о папском запрете, спешили покинуть Англию, боясь королевского гнева. Иоанн Безземельный захватил земли и имущества кентерберийского аббатства, присвоил себе доходы покинувших Англию епископов и объявил, что, пока интердикт не будет снят, английским судам запрещено будет судить гражданские тяжбы лиц духовного звания. Папа не остался в долгу и объявил Иоанна лишенным престола; Филиппу, королю Франции, как его сюзерену, поручено было привести в исполнение этот приговор. В 1213 году король французов, подчиняясь папскому решению, стал собирать армию и флот в Нормандии. Английские бароны не прочь были воспротивиться затеваемому походу силой, но король испугался и стал искать примирения с папою; он не только согласился признать Лэнгтона архиепископом и вернуть церкви ее земли и доходы, но не отступил даже перед мыслью объявить Англию леном папского стола. Посланец Иннокентия III, Пандольф, получил из рук Иоанна Безземельного корону Англии и возложил ее снова на голову короля, как дар папы. Тщетны были заявления баронов о своем нежелании менять законы Англии. Когда стало известным поведение Иоанна, недовольство сделалось всеобщим. Ближайшим последствием исполнения королем папских велений был запрет Иннокентия III французскому королю предпринять поход в Англию. Не дожидаясь последствий этого запрета, английский флот напал на французский, частью овладел им, частью потопил его. Но этот военный успех не изменил отношения баронов к королю; по своем прибытии в Англию, архиепископ Лэнгтон убедил феодальную знать потребовать от Иоанна издания грамоты, подобной той, какая выдана была Генрихом I всему английскому народу; она должна была заключать в себе торжественное обещание не прибегать к насильственным поборам и держаться раз установившихся порядков. Предложение архиепископа, сделанное в соборе св. Павла, принято было сочувственно. Продолжавшаяся война с Францией, в союзе с германским императором, ознаменовалась известной битвой под Бувином, 27 июля 1214 г., в которой победа осталась на стороне французов. Хотя Иоанн и не участвовал в сражении, но он признал себя побежденным и поспешил вернуться в Англию. Так как в последнем походе часть английских баронов не пожелала последовать за королем, то он вернулся в намерении призвать их к ответу. Действуя заодно с духовенством и его главою, архиепископом кентерберийским, бароны собрались в ноябре 1214 г. в Bury-St.-Edmund. На этом митинге присутствовали одни только феодалы северной Англии; они высказались за дарование королем грамоты о свободах, установили важнейшие статьи этого акта и решили предстать пред королем на Рождестве вооруженными с целью поддержать это требование. В испуге Иоанн обратился к папе, обещал отправиться в крестовый поход и стал набирать войско наемников; но вскоре ему пришлось убедиться в том, что настроение феодальной аристократии севера разделяется большинством баронов. В долине Рённимеда (Runnymede) он встретился с ними и принес торжественную клятву в соблюдении требований Великой Хартии, текст которой предложен был ему для подписи епископом Лэнгтоном, ставшим во главе депутации, в которой в равном числе представлены были, как бароны, ставшие уже в ряды восставших, так и не прибегавшие еще к оружию.

Ход событий, приведших к этому исходу, был следующий. В монастыре Св. Албана феодальная знать и высшее духовенство подняли вопрос о том, какие земли должны быть возвращены аббатствам и епископиям, как неправильно у них конфискованные. Собрание сочло необходимым призвать для предварительного соглашения с ним представителей от графств и сел. 1213-й год есть, таким образом, первый год, когда, кроме прямых ленников короля, на политической арене выступают уполномоченные и от других классов общества. Представительство графств получило, впрочем, правительственное признание не ранее 1258 г.; тем не менее, 1213-й г. должен быть отмечен, так как к нему относится первая попытка установить представительство от народа.

В виду такого образа действий со стороны своих подданных король собирает войско и готовится к открытому сопротивлению.

В Стамфорде собирается в свою очередь ополчение светских баронов, которым предводительствует Роберт Фицвальтер. Король рассчитывает на поддержку лондонских граждан и думает, при помощи их, одолеть мятеж, но горько ошибается. Проходит немного дней и граждане Лондона открывают ворота мятежным лордам, после чего королю, конечно, не остается ничего другого, как подписать предложенную ему Великую Хартию (именно 15 июня 1215 г.).

Хартия эта легла в основу всего дальнейшего политического развития Англии. Англичане считают ее своим основным законом. Каждое новое царствование открывается с этих пор подтверждением Великой Хартии.

Рассмотрим теперь по группам важнейшие постановления ее, заключающиеся в 65 статьях; в этих статьях, изложены все те злоупотребления, от которых страдал английский народ, и приняты меры к их постепенному устранению.

На первом плане стоят в ней статьи, имеющие в виду интересы церкви. Король обязуется соблюдать те требования, которые предъявлены были к нему духовенством и папой. Избрание епископов будет зависеть впредь от самого духовенства; оно будет иметь свои особые суды и освобождается от налогов. Далее идут статьи, имеющие в виду интересы светских владельцев, которые так страдали от произвола норманнских королей в деле обложения. Король обещает не взимать произвольных феодальных выкупов за подтверждение прав наследника на лен его отца, а довольствоваться впредь определенным размером его в 100 ф. ст. с прямого ленника, в 100 шиллингов с рыцарского владельца и пр. Приняты меры, чтобы король не злоупотреблял и правом феодальной опеки; поступившее в опеку короля имущество должно быть возвращено наследнику, по его совершеннолетии; озаботились и тем, чтобы король не принуждал к насильственному браку вдов своих вассалов и не выдавал в замужество их дочерей по своему личному усмотрению.

Замечательная черта этих постановлений та, что они принимают во внимание не одни интересы прямых вассалов короля. Все выговоренные права признаются равно обязательными и для вассалов короля по отношению к их подвассалам.

За этими статьями феодального характера следуют статьи, гарантирующие правильное отправление правосудия местными органами. Прежний произвол в наложении денежных штрафов устранен. Каждый должен подвергаться пене сообразно совершенной им вине; самое обложение штрафом предоставляется не произволу королевских чиновников, а зависит от воли 12 лиц, взятых из соседства (de visneto), 12 присяжных. В былое время король и его чиновники торговали правосудием, отныне, говорится в Хартии, король не вправе отказывать кому-либо в разбирательстве его дела. Гражданств иски не должны разбираться иначе, как в Суде общих тяжб.

В Великой Хартии мы находим также статьи, имеющие в виду избавить от стеснений торговлю, стеснений, наложенных на нее фискальной политикой королей. Иноземные купцы могут отныне торговать свободно в пределах всей Англии и не подлежат тем разнообразным поборам, какие были установлены с них прежде.

Важнейшие статьи Хартии - те, которые содержат в себе конституционные гарантии, гарантии, имеющие в виду обеспечить неприкосновенность личности и собственности. Они гласят:

"Ни один свободный человек не может быть взят, или посажен в тюрьму, или объявлен стоящим вне закона, или подвергнут конфискации имущества, иначе как по приговору своих равных и по закону страны.

Ни выкупные деньги (избавляющие от воинской службы), ни денежные пособия не будут налагаемы в нашем королевстве иначе, как общим советом королевства, за исключением трех случаев: плена короля, замужества старшей дочери и посвящения в рыцари старшего сына. Каждый раз мы будем взимать только благоразумную денежную помощь; того же порядка мы будем держаться в отношении к помощи города Лондона".

Таким образом, произвольные аресты, как и произвольные конфискации, и произвольное обложение населения налогами отныне отменяются раз навсегда. Многое из этого было подтверждено впоследствии в знаменитом акте Habeas corpus (времен Карла II). Только что упомянутые две статьи Великой Хартии создали те две гарантии, которые должны лежать в основе всякой конституции, - свободу личности и неприкосновенность собственности.

Чтобы сделать из правила о свободе от произвольного обложения не голый звук, а жизненное начало, Иоанн Безземельный принимает на себя следующее обязательство: "для того, чтобы держать общий совет королевства и для обложения подданных пособиями в других случаях, кроме трех указанных выше, и для сбора выкупов от воинской службы, мы распорядимся призывом архиепископов, епископов, аббатов, графов и важнейших баронов нашими личными призывными письмами и, кроме того, мы озаботимся тем, чтобы чрез посредство наших шерифов и бальифов были созваны в известный день все, вообще, кто держит землю в прямой от нас зависимости. Они должны собраться не позже 40 дней в известном месте; и во всех этих наших письмах мы изложим причины созыва, и когда приглашения, таким образом, будут посланы, делу должен быть дан ход в назначенный день, хотя бы и не прибыли все, кто был призван".

Это - первое упоминание о парламенте, еще обозначаемом старым наименованием общего или большого совета (generale или magnum consilium). В него призываются члены церковной и светской знати, и начало представительства прилагается к посылке депутатов одними прямыми ленниками короля, его tenentes in capite.

Чтобы постановления Великой Хартии не остались мертвой буквой, избрана была 25-ти ленная комиссия, которая отныне должна следить (так сказано в 65-й ст. Вел. Хартии) за выполнением королем всего им обещанного. Как только король отступит от постановлений Хартии, комиссия вправе будете сделать ему заявление о несоответствии его действий с требованиями подписанного им акта. В случае непринятия королем этого заявления, призываются к вооруженному сопротивлению все жители королевства; у короля отымаются замки, щадится лишь его жизнь, равно как и жизнь королевы и наследника престола. Захваченными замками короля бароны вправе владеть до тех пор, пока король не согласится снова соблюдать Хартию.

Несмотря на все это, король несколько раз порывается обойти ее постановления и в деле нарушения данного им слова находит поддержку в папе. ЭТОТ последний, опасаясь, чтобы новый порядок вещей не отразился невыгодно на финансовых интересах римского стола, отлучил от церкви всех баронов, принимавших участие в восстании, и признал короля свободным от обязанности приводить в исполнение Великую Хартию. Члены исполнительной комиссии обратились тогда к осуществлению права сопротивления, призвав к участию в нем все английское общество.

В трактате, принадлежащем Герарду Кембрийскому, приводится правило, что неисполнение королем присяги дает подданным право заменить одну династию другою. Английские бароны, проникнутые этим убеждением, ведут открыто переговоры с Людовиком, сыном французского короля, Филиппа Августа, насчет принятия им английской короны на место низлагаемого ими Иоанна Безземельного, отказываются выступить с последним в поход во Францию для того, чтобы отвоевать у Филиппа Нормандию. Иоанн Безземельный в свою очередь неоднократно настаивает на том, что постановления Великой Хартии для него необязательны, ибо сам папа, Иннокентий III, верховный сюзерен Англии, разрешил его от присяги следовать ее постановлениям. И действительно, Иннокентий III, по ходатайству короля, осудил поведение архиепископа Лэнгтона, пригласил его в Рим для объяснений и пригрозил отлучением от церкви всякому, кто поднимет оружие на Иоанна.

Это решение папского стола не запугало баронов. Они подымают знамя восстания. Но первые их действия неуспешны. Иоанн берет Рочестер, предает казни весь его гарнизон и двигается затем на север, в Бервик, опустошая все на своем пути. Возмущенные его поведением бароны не отступили перед явной изменой, как мы сказали, и предложили корону сыну французского короля Людовику. Это решение было политической ошибкой, так как в глазах большинства французский король являлся врагом английской нации; немудрено, если многие из тех, кто готов был поддержать восставших, в решительную минуту уклонились от выполнения своего намерения. Призванный на английский престол наследник французского короля высадился в Кенте, прибыл в Лондон и вскоре овладел всей восточной Англией; но купцы и моряки Пяти Портов, т. е. Ноттингема, Линкольна, Дерби, Лейчестера и Стамфорда, отказались открыть ему ворота. Иоанн Безземельный двинулся в поход, взял Линкольн и направился к югу. В то время, как его армия, пользуясь отливом, двигалась морским берегом, буря внезапно залила арьергард, при чем погибли вместе с людьми провиант и королевская казна. Сам Иоанн едва избежал смерти. Он заболел на следующий же день и умер неделю спустя, 19 окт. 1216 г. Ходили слухи о том, что он был отравлен. Его кончина многим развязала руки. Наследником оказался девятилетний ребенок, бывший в это время на попечении Вильяма Маршала, графа Пемброкского, одного из тех крупных феодалов, которые отказались признать королем Людовика. Он поспешил с коронацией молодого короля в Глостере, внушил ему мысль о признании Великой Хартии Вольностей и тем самым вырвал почву из под ног Людовика и его приверженцев, так как они больше не могли выдавать себя за единственных поборников конституционных вольностей; один за другим они стали переходить теперь на сторону Генриха. Два неудачных сражения окончательно решили судьбу французского претендента, - одно на суше под Линкольном, другое на море. Небольшая английская флотилия встретилась с французскими подкреплениями на море и разбила их на голову; это была первая морская победа англичан. Во главе французских судов стоял известный своей жестокостью пират Евстафий, прозванный "монахом"; он был взят в плен и повешен. Людовику после этого осталось только покинуть Англию; его приверженцам дана была амнистия, и они получили обратно конфискованные у них владения. Чтобы ускорить отбытие самого Людовика на континент, ему выплачено было из казначейства 10.000 марок. Пемброк оставался регентом до своей кончины в 1219 г., затем заменен был великим юстициарием Губертом-де-Бёрг (Hubert de Burgh). Его управление Англией, ознаменовавшееся подавлением новых попыток восстания и отказом признать Англию папским леном, продолжалось до 1227 г., когда, в виду достигнутого им совершеннолетия, Генрих III сам принял бразды правления и удержал Губерта де Берг только в роли юстициария, да и то ненадолго. В 1232 г. он не только отставил его от должности, но и бросил в тюрьму, недовольный тем, что юстициарий противился его решению начать войну с Францией. Война эта кончилась поражением под Тальебуром в 1242 г. и ни в чем не изменила прежнего положения вещей; англичане продолжали владеть во Франции Гвиенью и Бордо. Английская нация вскоре приобрела новые поводы к недовольству королем. Как ревностный католик, он стал поддерживать папу Александра IV в его борьбе с импер. Фридрихом II из-за обладания Сицилией и обещал ему 140.000 мар. для покрытия издержек похода, не связанного для Англии ни с какими выгодами. Большой Совет не только отказал королю в этой денежной субсидии, но и потребовал от него, чтобы он не управлял впредь королевством с советниками по собственному выбору, - в большинстве случаев иностранцами, родственниками его жены, Элеоноры из Прованса.

Запуганный этими заявлениями, Генрих созвал новое собрание своих советников в Оксфорде в 1258 г.; оно получило в истории известность под назв. Сумасшедшего парламента, так как на нем приняты были решения, имевшие своей задачей поставить правительство под контроль двадцатичетырехчленной комиссии, в состав которой вошли в равном числе сторонники короля и избранники недовольных им графов и баронов. Эта двадцатичетырехчленная комиссия должна была заняться реформою королевства и, между прочим, постановила, что трижды в год будет собираться парламент (см. Adams and Stephens, "Select Documents of English Constitutional History", 57-62).

Король снова обратился к папе с просьбой освободить его от присяги, данной им в соблюдении принятых в Оксфорде постановлений. Его просьба была уважена. После этого король в 1261 г. овладел силою лондонским Тауэром и собрал армию. Чувствуя себя, однако, недостаточно сильным, чтобы противостоять врагам, Генрих III решился передать свою распрю на посредническое разбирательство Людовика Святого, короля Франции, в молодости бывшего претендентом на английский престол. Последний признал его связанным Великой Хартией, но свободным от исполнения решений, принятых в Оксфорде, как несогласных с королевским достоинством. После этого противникам Генриха не оставалось другого средства, как решить свою распрю с ним на поле битвы. Под Льюисом король был разбит наголову. Предводитель феодальных ополчений, Симон де Монфор (Simon de Montfort), граф Лейчестерский, взял в плен короля и заставил его признать не только Великую Хартию, но и поставить себя под контроль тайного совета, избранного парламентом. В течение двух лет Симон де Монфор правил Англией, и все это время король оставался под строгим надзором. На парламент, созванный в 1265 г. Симоном де Монфор, впервые призваны были не только рыцари от графств, но и по два уполномоченных от каждого из городов и местечек королевства. Все решения, принятые Симоном де Монфор и поддерживавшей его партией баронов, получили признание парламента. Положение регента королевства вскоре, однако, было поколеблено ссорою с одним из двух соправителей, которые даны были ему парламентом, а именно графом Симоном Глостерским, недовольным тем, что ему отказывали в деятельном участии в делах государства. При его участии наследник престола, принц Эдуард, скрылся от лиц, надзору которых он был поручен Симоном де Монфор. В битве под Ившэмом (Evesham) Эдуард встретился с феодальными дружинами и разбил их. Симон де Монфор оказался в числе убитых, и та же судьба едва не постигла короля Генриха, которого он держал в своем лагере.

Король восстановлен был в своих правах, и междоусобная война кончилась в окт. 1266 г. торжественным подтверждением старинных хартий и актом амнистии, не избавившим, однако, феодальных баронов от уплаты королю штрафов. В последние годы царствования Генриха принц Эдуард, вместе с графом Глостерским, приобрели решительное влияние на ход дел. Престарелый король охотно слушался их и не обнаруживал прежнего доверия к иностранцам. Незадолго перед смертью короля, наследник престола, Эдуард, отправился в крестовый поход, где он прославился взятием Назарета. Известие о кончине отца застало его в то время, как он продолжал еще сражаться с сарацинами. Расположение к нему нации сказалось в возведении его на престол во время его отсутствия и помимо всякого избрания парламентом в 1272 г. Только 2-го августа 1274 г. он высадился на английский берег.

В лице Эдуарда мы имеем самого популярного из Плантагенетов, много содействовавшего упрочению в Англии парламентских порядков, законодателя, прославившегося рядом мер, направленных против роста церковных имуществ и дальнейшего расхищения казенных земель, продолжателя той политики, какой еще Вильгельм Завоеватель держался по отношению к феодальной знати, и устроителя английской армии с помощью известного Винчестерского Статута от 1285 г. Из всех его законодательных мер всего одна, как вызванная религиозным фанатизмом, не может рассчитывать на наше сочувствие. В 1290 г. Эдуард изгнал из Англии евреев, признаваемых им не только врагами Христа, но ростовщиками и фальшивомонетчиками. Евреям дано было всего три месяца для оставления королевства. В течение 360-ти лет они остались за его пределами, если не говорить о тех, которые под именем ломбардских купцов, т. е. выходцев из Италии, получали разрешение производить кредитные операции и вскоре явились в таком числе в Лондоне, что с их именем связано название одной из улиц Сити, доселе являющейся средоточием банковой деятельности.

Из внешних событий, прославивших царствование Эдуарда I, мы отметим окончательное завоевание Уэльса после подавления в нем восстания Левелина, туземного правителя северной части княжества, вступившего в переговоры с французами. Во время войн, вызванных этим восстанием, Левелин был убит, а его брат, Давид, взятый в плен, подвергнут был суду парламента и за измену приговорен к повешению и четвертованию. Присоединение Уэльса сопровождалось введением в него английских порядков. Только немногие кельтические обычаи были удержаны в силе, как следует из содержания статута, изданного для княжества в 1284 г.

Правление Эдуарда I ознаменовано также первым по времени соединением Шотландии с Англией. За прекращением династии Малькольма, шотландский престол стали оспаривать два претендента, оба - родом из Англии. Эдуард призван был высказаться в пользу одного из них, и отдал предпочтение Джону Баллиолю (John Balliol), как ближайшему родственнику. Баллиоль принес ему присягу, как сюзерену, и был коронован в Сконе в 1292 г. Опираясь на свои права верховенства, Эдуард стал требовать переноса в английские суды апелляций на решения, принятые в Шотландии; это вызвало недовольство и побудило шотландцев искать союза с Францией. Эдуард призвал Баллиоля дать ему ответ в своем поведении и, в виду его неявки, открыл поход против Шотландии, разбил Баллиоля наголову в битве при Денбаре в 1296 г. и, собрав шотландский парламент, привел к присяге важнейших феодальных владельцев страны, объявив им, что будет править ею сам, не внося никаких изменений в местные законы и даруя полную амнистию сторонникам Баллиоля.

В ближайшем году в Шотландии вспыхнуло восстание, во главе которого стал Вильям, родом из герцогства Уэльского и потому прослывший под названием "Уоллес", т. е. уэльсец. Битва под Фалькирком окончилась для него поражением; он убежал в горы и оттуда, опираясь на кланы северной Шотландии, продолжал вести партизанскую войну, пока в 1305 г. он не был выдан и казнен в Лондоне, как изменник. Но этим еще не кончилось противодействие Шотландии английскому занятию. Роберт Брюс (Robert Bruce), внук того Брюса, который оспаривал у Баллиоля в 1292 г. право на шотландский престол, в 1306 г. попробовал вызвать новое восстание в Шотландии. Он возложил на себя корону, но вскоре был разбит ополчением, посланным против него Эдуардом. Долгое время он скитался в горах севера, теряя все большее число своих приверженцев. Эдуард обещал большую сумму денег за выдачу его живым или мертвым. В 1307 г. разнеслась весть о новой его высадке в Шотландии из Аргайльшира, где он одно время скрывался на острове. Престарелый король решился сам сесть на коня и пойти походом против него. Четырехдневная болезнь во время похода вскоре положила конец славному царствованию, а преемник престола. Эдуард II, под предлогом участия в похоронах отца, покинул Шотландию, оставив ее в руках Брюса.

В истории средневековой Англии царствование Эдуарда I является своего рода "золотым веком". При нем достигнуто было, как мы видели, временное объединение под единой властью всех частей острова, упрочено здание местного самоуправления и создан английский парламент в том виде, который в течение ближайших столетий будет считаться образцовым. В нашем дальнейшем изложении мы изберем правление Эдуарда центром картины социального и политического уклада средневековой Англии. В настоящее же время отметим тот факт, что новый король, сын Эдуарда, своим легкомыслием, способностью подчиняться влиянию неудачно выбранных советников, неуспехами на войне и неумением удержать, поэтому, недавние завоевания, сделанные его отцом, настолько восстановил против себя общественное мнение руководящих сфер, что феодальная знать сперва подчинила его, по примеру Генриха III, контролю особого, избранного парламентом комитета, а затем, с целью избавиться от временщиков, захвативших всю власть, вызвала смещение его с престола парламентом. Трагедия Эдуарда II кончилась тайным его убийством в сент. 1327 г. Ряд поражений, понесенных Англией в лице ее неудачного правителя, начался оставлением похода, предпринятого Эдуардом I в Шотландию. Нерадивый король передал бразды правления Пирс Гавестону (Piers Gaveston), которого он открыто называл своим "добрым братом" и женил на собственной племяннице. Когда брак с дочерью французского короля заставил его временно покинуть Англию, Гавестон сделался регентом. Гордые феодалы не снесли такой обиды и заставили короля временно удалить этого чужеземца (родиной его была Гасконь). Король поручил ему ответственный пост лорда-уполномоченного в Ирландии и при первой возможности снова вернул его к роли главного министра. Шотландская война продолжалась к явной невыгоде Англии: одна крепость за другой сдавалась Брюсу, и общественное мнение требовало, чтобы во главе похода стал сам король. Ненависть к временщику усилилась благодаря его презрительному отношению к таким вождям английской аристократии, как графы Ланкастер, Пемброк и Уоррик. Этим трем лордам в 1310 г. удалось повести удачный поход в парламенте против королевского фаворита и захватить власть в свои руки. Следуя тому прецеденту, какой создан был в Оксфорде в 1258 г., когда вотированы были известные мероприятия, одерживавшие свободу выбора королем Генрихом III своих советников, парламент избрал из своей среды комитет в 21 человек; члены его получили назв. "лордов-устроителей королевства"; им поручено было наметить необходимые реформы. Архиепископ кентерберийский и все столпы английского дворянства вошли в его состав, но руководящая роль в нем выпала в удел двоюродному брату короля, графу Ланкастерскому. Тщетно король жаловался на то, что с ним поступают, как с сумасшедшим, не позволяя ему управлять собственным достоянием. Кончившийся без всяких результатов поход его в Шотландию имел последствием, что его заставили подписать ряд мероприятий, предложенных лордами-устроителями королевства. Он принужден был согласиться на то, чтобы удалить от себя Гавестона, не выбирать более ближайших советников без согласия лордов, не взимать пошлин и других поборов, кроме тех, которые установлены будут парламентом, и согласиться на реформу правосудия. Скрепив своей подписью все эти документы, Эдуард вслед затем издал, после удаления своего на север, указы, заявлявшие, что все обещанное им исторгнуто было у него угрозами и потому лишено всякой силы. Тогда Ланкастер и его друзья решили взяться за оружие и осадили замок Скарборо (Scarborough), занятый в это время Гавестоном. Последний согласился сдать крепость, под условием, что его предадут суду парламента; но едва он оказался в руках врагов, как они убили его. Граф Уоррик и граф Ланкастер или участвовали в этом злодеянии, или не воспротивились ему вовремя. Король продолжал воевать с шотландцами, потерпел поражение под Банокбёрном, после кот. Роберт Брюс сделался всеми признаваемым королем к сев. от р. Твид. Разбитый наголову, Эдуард не в состоянии был более противиться честолюбию Томаса Ланкастерского, который с этого времени (1314) не только сделался действительным правителем Англии, но и поставил самого короля в необходимость ограничить свои издержки и издержки своего двора всего на всего десятью фунт. в день. Четыре года продолжалось правление Ланкастера. В течение их Брюс успел возвести на ирландский престол своего брата Эдуарда, - правда, на короткий срок. Два года спустя лорду Мортимеру удалось, пользуясь несогласиями, возникшими между местными вождями кельтических округов Ирландии, отвоевать Дублин и "Пэлль" для Англии после того, как в сражении под Ассенри перебиты были приверженцы Эдуарда Брюса - О′Конноры (O′Connor) и пал сам недавно венчанный король Ирландии. Менее удачны были попытки англичан воспротивиться походам Роберта Брюса в Англию; они ознаменованы были опустошением северных графств Дёргема и Йорка, взятием пограничного с Шотландией города Бёрвика, что вместе взятое побудило Ланкастера искать мира. Эти военные неудачи были причиной, по которой Эдуарду удалось снова вернуть себе власть после того, как влиятельные в западной Англии Деспенсеры стали на его сторону. Ланкастеру пришлось бежать, а король воспользовался упрочением своего престола для кровавой расправы со своими политическими противниками. В 1322 г. Томас, граф Ланкастерский, выданный милицией северных графств, был казнен вместе с 8 другими баронами и 30 рыцарями. Лорд Мортимер и другие приверженцы низвергнутого правительства потеряли свои земли и должны были уйти в изгнание, а король снова подпал под влияние своих недавних союзников Деспенсеров, отца и сына, которые своей надменностью и стяжательством скоро стали столь же ненавистны, как и прежний временщик Гавестон.

Когда супруга короля Эдуарда, во время посещения двора своего брата, короля французского Карла IV, встретилась в Париже с опальным Мортимером и вступила с ним в связь, ее любовнику удалось вовлечь ее в новый заговор против короля Эдуарда и всемогущих Деспенсеров. По его наущению, она вызвала к себе во Францию своего сына Эдуарда, после чего мужу поставлено было требование удалить Деспенсеров, как оскорбивших королеву. Когда последовал отказ, Изабелла с Мортимером, во главе наемных дружин из Фландрии, переехали Ла-Манш, обеспечили себе поддержку родственников и сторонников казненных Эдуардом лордов и стали грозить Лондону. Сама королева очутилась во главе войска настолько сильного, что король бежал в Уэльское княжество вместе с Деспенсерами, но все трое захвачены были на пути, на расстоянии нескольких недель. С Деспенсерами развязка была недолгая, короля же взяли в плен и посадили в замок Кенильуёрс (Kenilworth), в нояб. 1326 г. Созванный королевой от имени принца Эдуарда парламент обвинил короля в нарушении данной им при коронации присяги, в сознательном нерадении к делам страны, в передаче управления в руки недостойных фаворитов, в потере Шотландии и Ирландии, наконец, в казни своих политических врагов помимо суда. На всех этих основаниях парламент признал Эдуарда недостойным удержать власть в своих руках, лишил его престола и выбрал ему преемником его малолетнего сына Эдуарда; король же отдан был в руки брата убитого им Томаса Ланкастерского и выдан был им Мортимеру и королеве, которые посадили его в крепость Бёркли (Burkley). Он подвергнут был здесь жестокому обращению, рассчитанному на то, чтобы побудить его к самоубийству, а когда эти ожидания не осуществились, тюремщики убили короля.

В малолетство Эдуарда III Англией правил Мортимер, любовник королевы, хотя и был назначен совет с Генрихом Ланкастерским во главе для руководительства четырнадцатилетним монархом. Война с Шотландией велась неудачно, недовольство в народе росло, мир с Брюсом заключен был под условием отказа от всех прав на шотландский престол. Пришлось вернуть корону, захваченную Эдуардом и увезенную им в Лондон, и выдать в замужество за сына Брюса собственную сестру короля, Иоанну. Попытки Генриха Ланкастера, а за ним Эдмунда, графа Кентского, низвергнуть владычество Мортимера кончились неудачно: первый подвергнуть был высоким штрафам, второй - казнен. Но чего не удалось достигнуть вождям феодальной знати, то осуществлено было самим молодым монархом: ночью, во главе небольшой кучки людей, восемнадцатилетний юноша-король в замке Ноттингем в окт. 1330 г. проник в покои королевы, своей матери, тайным ходом и на ее глазах, пренебрегая ее слезами и проклятиями, захватил в свою власть Мортимера. Он предан был затем суду пэров, которые приговорили его к казни. Эдуард не замедлил распорядиться ее исполнением; королеву же Изабеллу он поместил в "почетную тюрьму", где ей пришлось прожить еще много лет.

Правление Эдуарда ознаменовалось, прежде всего, удачными войнами с Шотландией; последствием их было возведете Англией на престол противника Брюса, Эдуарда Баллиоля, но не надолго: после нескольких лет правления, этот поддерживаемый чужеземцами правитель, уступивший Англии часть соседних с ней шотландских земель и принесший Эдуарду присягу, как своему сюзерену, был низвергнут, и для малолетнего Давида Брюса, сына счастливого противника первых двух Эдуардов, открылась возможность нового возвращения на престол при поддержке Франции.

Ставя в вину французам и королю Филиппу VI укрывательство молодого Брюса, Эдуард III возобновил войну с Францией и, предъявив права на ее престол, положил начало борьбе, продолжавшейся 100 л. Его притязания не имели реальной почвы. Хотя пэры Франции и выставили против него то основание, что по салическому закону, варварской правде франков, говорившей об одном наследовании недвижимой собственности, трон не переходит к женской линии, но на самом деле Эдуард не мог претендовать на престол Франции и потому, что имелся более близкий родственник - мужчина, происходивший по прямой линии от брата королевы Изабеллы, матери Эдуарда III и дочери Филиппа IV французского. Этим лицом был Карл, король Наварры. Английские историки нашего времени указывают на то обстоятельство, что Эдуард III, по-видимому, сам не был уверен в правоте своих притязаний и предъявил их с целью поощрения торговых интересов Англии. "Англия озабочена была", - говорит один из недавних бытописателей английской жизни в период времени от 1350 по 1360 г., Сесил Джен, - "сохранением Гвиени и Гаскони - этих обломков ранее принадлежавшего ей Аквитанского княжества, так как они обнимали собою бассейн Гаронны и два важных приморских порта, Байонну и Бордо. Города эти были средоточием винной торговли - одного из главных источников английского благосостояния. Но еще большее значение имела для Англии по тем же причинам Фландрия, в которой не прекращалась вражда торговых городов Гента, Антверпена и Брюгге с графом Фландрским. Последний находил ближайшую поддержку в своем сюзерене, короле Франции, города же Фландрии, связанные торговым обменом с Англией, искали в ней свою опору. Так как Англия сбывала во Фландрию свою шерсть, то торжество графа фландрского и его сюзерена, короля Франции, было бы роковым ударом для английской торговли. Вскоре по восшествии Эдуарда III на престол, Филипп Валуа, родоначальник новой династии французских правителей, нанес фландрским городам жестокое поражение; но они снова поднялись под руководством Иакова ван Артевельде, пивовара из Гента; этот своего рода народный трибун обратился за помощью в Англию. Желание избежать подчинения Фландрии французскому владычеству и было ближайшей причиной начатия Эдуардом войны; но так как война в защиту торговых интересов не отвечала феодальным понятиям того времени, то король решил предъявить свои титулы на французский престол и так. образ, оправдать свое поведение, которое в противном случае могло считаться нарушением присяги по отношению к законному сюзерену, от которого он держал Гвиень и Гасконь" (см. L. Cecil Jane, "The Coming of Parliament", Lond. 1905, стр. 13-17).

Мы, разумеется, не станем следить за ходом военных действий во Франции ни в царствование Эдуарда III, ни во все время продолжения столетней войны; мы отметим только некоторые последствия, какие эта война имела в самом начале для внутренних судеб королевства. "До Эдуарда III", - говорит Джен, - "сила английской армии лежала в феодальной коннице, но уже при Эдуарде I, в битве под Фалькирком, выступило все значение стрелков-пехотинцев. Поражения, нанесенные французам Эдуардом I под Кресси и Пуатье, поставили вне сомнения превосходство пехоты; но стрелки составляли плебейскую часть средневековой армии: они вербовались из среды людей, не владевших вовсе землею или в руках которых сосредоточивались лишь мелкие участки. Феодальные бароны считали недостойным для себя служить в рядах пехотинцев. Естественным последствием упадка конницы и роста пехоты было нанесение существенного удара феодальной знати, значение которой опиралось на ее роли на войне". (Ibid., 21-22).

Не меньшие победы одержал и английский флот над французским в битве под Слюисом (Sluys), а так как флот этот составлен был главным образом из торговых кораблей, снаряжаемых так наз. cinq ports, и экипаж которых состоял преимущественно из рыболовов, т. е. опять-таки из простонародья, то легко судить о том, какое влияние все это должно было иметь на поднятие в общественном мнении т. наз. коммонеров, т. е. простолюдинов, и насколько это должно было содействовать их победам и в гражданском быту в роли низших органов местного управления и депутатов от общин и городов.

Военные действия завершились взятием Кале, которое с этого времени в течение двухсот лет оставалось в руках англичан, оказывая немалые услуги и англ. торговле. В нем открыт был склад для продажи производимой Англией шерсти, the staple, а шерсть слыла англ. товаром по преимуществу и шла на выделку тонких сукон, как во Фландрии, так и для флорентийского цеха "калимала", заступая место шерсти тонкорунных овец Арагонии. В стихотворном произведении первой половины XV в., "Libel of english Policy", оптовый отпуск шерсти, развозимой затем ганзейскими купцами по всему континенту, считается одним из источников благосостояния и английских сельских хозяев, и казны.

Война с Францией имела и то последствие для внутренней жизни англичан, что, требуя усиленного обложения страны, она вызывала в парламенте естественное желание усилить его контроль за издержками, воспрепятствовать произвольным поборам, производимым без согласия парламента, к установить ответственность советников короля перед самим парламентом, который в 1341 г. стал снова настаивать на участии в их выборе. В свою очередь, королевские советники, которым монарх не прочь был приписать свои неудачи во Фландрии, где его войско задержано было под крепостями, занятыми пограничными французскими гарнизонами, не пожелали мириться с произвольными отставками и преследованиями недовольного их поведением монарха. В ответ на обвинение в присвоении себе сумм, поступавших от налогов, канцлер королевства и епископ кентерберийский потребовали в 1341 г. суда пэров, т. е. равных им по своему общественному положению членов верхней палаты, и прецедент в этом отношении был создан в ее пользу, так. образ., еще в первой половине XIV в.

Моровая язва, занесенная из Константинополя и венецианской колонии на Азовском море - Таны, близ нынешнего Азова, сперва в Геную и Марсель, а затем и во все страны Европы, опустошила Англию в 1348 г., унеся от трети до половины ее населения. Ею приостановлены были на два года и военные действия во Франции. Она имела повсюду в Европе, в том числе и в Англии, то последствие, что вызвала полную революцию цен на все товары, а также на труд. Ее экономические последствия изучены были мною в III т. "Экономического роста Европы"; они в Англии были, в общем, те же, что и на континенте. По державшемуся в средние века представлению о справедливой цене, она должна была обеспечивать землевладельцу, купцу и ремесленнику возможность вести "приличествующей их состоянию образ жизни", Фома Аквинат в XIII в. в этом, именно, смысле понимает justum praecium, т. е. справедливую цену на товары и труд. Внезапное повышение цен и заработной платы почти вдвое против прежнего, рассматривалось поэтому, как действие несправедливое и подлежащее преследованию. Подобно другим правительствам, и английское принимало меры к его подавлению. В этом смысле, 18 июля 1350 г. король, посоветовавшись с магнатами, издает указ или так называемую ordinance, которая обязывает лиц обоего пола, не имеющих определенного занятия в сельском хозяйстве, торговле или ремесле, не отказываться от службы рабочего, одинаково, как в селах, так и в городах, и довольствоваться при этом тем жалованием или содержанием, какое хозяева давали своим слугам в течение последних пяти или шести лет. Виновным в получении или платеже более высокой платы или в непринятии работы, или в оставлении хозяев раньше срока, или найме большего, чем нужно, числа рабочих, грозят штрафом и даже тюремным заключением.

Содержание указа воспроизводится с существенными дополнениями статутом 1351 г. о рабочих и слугах, изданным вновь созванным парламентом. Можно сказать, что с этого времени и до царствования Елизаветы включительно государственная власть признает за собою право регулирования заработной платы, причем определение ее размера переходит к мировым съездам, устанавливающим срочные тарифы на труд и уполномоченным, вместе с тем, постановлять приговоры против тех рабочих и хозяев, которые позволят себе не считаться с этими тарифами.

Регламентация отношений рабочего люда к хозяевам, к явному ущербу первого и наперекор закону спроса и предложения, вызвала во всей Европе, в том числе и в Англии, первые попытки образования союзов между рабочими, столько же временных, сколько и постоянных, с целью противопоставить насильственным мероприятиям короля и владетельных сословий силу свободного соединения.

Очень вероятно, что такие союзы зародились и ранее в городах, по примеру тех промышленных и торговых гильдий, в которые организованы были предприниматели; но в настоящее время, рабочие союзы возникают и в селах. Во Франции к экономическим последствиям моровой язвы 1348 г., известной под названием "черной смерти", надо отнести появление первых "compagnonnages". В Англии союзы сельского люда упоминаются парламентскими актами, как существующие, к концу царствования Эдуарда III и даже ранее, так как парламент 1351 г. уже говорит о лицах, подстрекающих своих товарищей-рабочих к противодействию властям, настаивающим на соблюдении статута о рабочих и слугах. В петициях, представленных палатой общин королю Ричарду II в самый год его воцарения, заходит также речь о том, что крепкие к земле крестьяне вошли в соглашение друг с другом и связали себя обещанием противиться силою сеньорам. Есть основание думать, что причиной их недовольства было стремление помещиков заставить крестьян вместо оброка опять отбывать барщину, что, в свою очередь, вызывалось повышением заработной платы за сельский труд. Но, чтобы уклониться от барщины, те из крестьян, которые не владели значительными наделами, а жили в селах на положении батраков и слуг (бордарии и котарии), не прочь были сняться со своих мест и уйти в другие графства, где их происхождение не было известно, и еще чаще в города с целью стать в них ремесленниками, - наконец, за границу, куда их привлекала более высокая плата за сельский труд. В 46-й год правления короля Эдуарда парламент прямо заявляет жалобу на этот счет (см. мой "Экономический рост Европы", III, 352-365).

В союзах сельских рабочих и недовольных оживлением барщины крепостных крестьянское восстание времен Ричарда II, известное под именем восстания Уота Тайлера (Wat Tyler′s rebellion), нашло готовые кадры. Но оно вспыхнуло не сразу, а всего в 1381 г., на расстоянии более чем 30-ти лет со времени опустошения Англии моровою язвою и издания парламентом статутов о рабочих и служителях.

Прерванные чумою военные действия с Францией были возобновлены в 1355 г. и ознаменовались жестокими подвигами сына короля Эдуарда, Черного Принца. В битве под Пуатье Иоанн, король французский, был взят в плен (в 1356 г.). Во Франции наступила анархия, ознаменовавшаяся удачным восстанием парижской буржуазии под предводительством Этьена Марселя, прево купцов, а в селах вспыхнула жакерия, т. е. беспощадная резня феодальных собственников их крестьянами, сопровождавшаяся поджогами замков и истреблением хранившихся в них актов укрепления по имуществу, которые заключали в себе, между прочим, запись крестьянских служб и платежей. Первая французская коммуна завязала сношения с "жаками", и можно было ожидать, что народному демосу сел и городов, в союзе с буржуазией, удастся произвести целый переворот в общественном и, отчасти, политическом укладе Франции. Но "жаки" были побеждены и подверглись безжалостному избиению, а первая парижская коммуна была подавлена. После новых погромов Франции высадившимися на берег в 1359 и 1360 гг. английскими войсками, опустошившими все на своем пути от Реймса до Парижа, заключен был мир в Бретиньи в 1360 г., который обеспечил англичанам владение Кале и Понтье. За короля Иоанна обещан был выкуп в 3.000.000 крон золотом, который, однако, в действительности, никогда не был уплачен вполне. Мир в Бретиньи сопровождался миром с Шотландией, причем захваченный в плен король Давид был освобожден за выкуп в 90.000 марок.

Годы, когда происходили эти события, характеризуются широким подъемом английской торговли и промышленности. В восточную Англии Эдуарду удалось привлечь ткачей из Фландрии, которые образовали здесь целые поселения; главным предметом обмена оставались шерсть и металлы, в том числе свинец. Англичане на своих судах не плавали далее берегов Норвегии и северной Испании; обмен производился, главным образом, на ганзейских судах, и купцы, принадлежавшие к союзу этих северогерманских городов, имевших фактории и в Риге, и в Новгороде, и в Бергене, открыли такую же факторию в Лондоне (от железной крыши, покрывавшей ее двор, она получила название "steel-yard" и просуществовала до великого пожара, истребившего ее в царствование Елизаветы, после чего привилегии фактории больше не возобновлялись. Последние годы правления Эдуарда III омрачились восстаниями в пределах французских владений Англии, поражениями, нанесенными английскому оружию знаменитым Дюгескленом, и потерей почти всех принадлежавших Англии провинций на континенте, за исключением городов Бордо, Байоны и Кале.

Семилетие от 1370 по 1377 г. - год кончины Эдуарда III - ознаменовано зарождением первого по времени (если не говорить об Абеляре) реформационного движения. Родоначальником его явился Джон Виклеф (род. в 1320 г., ум. в 1384 г.), священник, одно время стоявший во главе коллегии Баллиоль в Оксфорде. Так как он проповедовал, между прочим, отобрание церковных имуществ для раздачи их служилому сословию и не прочь был, подобно своему великому преемнику Лютеру, обвинять в неразумии крестьян, не желавших нести барщины и платить оброка светским владельцам, то он приобрел деятельную поддержку в Джоне Гонте, герцоге Ланкастерском, и, вообще, в среде феодальной аристократии.

В догматическом отношении учение Виклефа подымало вопросы, близкие к тем, какие век спустя вызвали отпадение от римской церкви Иоанна Гусса; мысль последнего не раз питалась творениями Виклефа, и многие из рукописных сочинений последнего сравнительно недавно были изданы обществом Виклефа в Лондоне на основании рукописей, хранящихся частью в Праге, частью в Вене. Проповедь, всего более подействовавшая на низы английского общества и английского духовенства, в частности, была проповедью нестяжания, отказа от церковных имуществ и даже от вознаграждения за требы. Странствующие пресвитеры, так ярко изображенные главою зарождавшейся в это время английской литературы, Чосером, разносили по всей Англии посеянные Виклефом семена, обращаясь со своими проповедями, по преимуществу, к простонародью и получая в высших рядах церкви название лоллардов, вечно ворочающих языком болтунов. Многие из них, как, напр., Болл, один из вожаков будущего крестьянского восстания, шли далее учителя, не устанавливая различия между церковными и светскими поместьями и позволяя себе высказывать сомнение в том, чтобы владеющее землею дворянство было установлено самим небом. "Когда Адам пахал и Ева пряла, - где был в то время английский джентльмен?", - значится в одной из вирш, приписываемых Боллу современным летописцем. В других стихотворных произведениях того же времени лоллардов обвиняют в том, что они высказывались против уплаты священникам не только жалованья, но и церковной десятины, и в то же время советовали крепостным крестьянам, сервам, отказывать в своей службе помещикам (см. "Political Poems", изд. Wright′ом, I, 236. См. также для всего, касающегося Виклефа и его времени, соч. George Macaulay Trevelyan, "England in the age of Wycliffe", 1899).

Благодаря покровительству герцога Ланкастерского, Виклеф и его ближайшие последователи не подверглись преследованию; некоторые лолларды, как принявшие участие в крестьянском восстании 1381 года, были казнены, в том числе Болл; но признание последователей Виклефа еретиками, подлежащими сожжению на костре, воспоследовало много времени спустя, уже в царствование правителя из новой династии, Генриха IV Ланкастера, согласившегося скрепить своей подписью статут De Haeretico Comburendo от 1401 г., уступая советам жестокого и фанатического епископа Арунделя (брата того, которым был казнен последний король из династии Плантагенетов, Ричард II).

Царствование Ричарда II, так печально закончившееся, открылось крестьянским восстанием, которому, судя по его временному успеху, мы не находим равного в истории средних веков. Как причины этого восстания, так и ход его изложены мною во II томе "Экономич. роста Европы" на основании впервые использованных мною судебных актов центрального архива в Лондоне (этими же актами воспользовались впоследствии, и совершенно независимо от меня, молодой французский историк Reville, московский проф. Петрушевский и кембриджский проф. Оман). При выяснении причин восстания я сознательно опустил те, которые стояли в связи с политическими событиями, переживавшимися Англией; о них трудно было заводить речь в сочинении, посвященном экономическому росту Европы, но я счел нужным ввести для освещения движущих сил восстания данные из литературы того времени, яркое изображение Чосером, Виклефом, Гоуэром, Ленглендом и другими современными писателями различных настроений английского общества в эпоху уже начавшегося разложения феодальной системы.

Мой общий вывод - тот, что в экономическом положении поднявшихся народных масс и в отношении к ним владетельных сословий имелось достаточно причин для недовольства и что реформационному движению, открывшемуся в Англии с Виклефом, принадлежит только косвенное и второстепенное влияние на восстание крестьянства. Едва ли также, главным поводом к движению было установление малолетним Ричардом (или, вернее, правившим за него Джоном Гонтом, герцогом Ланкастерским) в 1379 г. подушной подати. Эта подать, под названием poll-tax, на простых земледельцев падала в размере четырех пенсов, а на герцогов и архиепископов в размере 8 фунт. 13 шилл. и 4 пен. Налог этот сопровождался в 1380 г. еще более высоким, но также прогрессивным побором, при котором наименьшим размером обложения со всякого взрослого мужчины или женщины был шиллинг, а наивысшим - фунт. В некоторых местах, судя по свидетельству летописей, взимание poll-tax′a и было той искрой, от которой разгорелся мятеж, но в большей части страны недовольные восстановлением барщины крестьяне и организованные в союзы сельские батраки являлись уже заранее готовыми кадрами народного движения, а странствующие и приходские священники своими проповедями против князей церкви и вымогающих барщину светских владельцев воспламенили этот горючий материал, который залил сплошным пожаром целые графства восточной и южной Англии.

Подводя итог собственным исследованиям, Оман, в своем общем очерке англ. истории, появившемся в 1910 г., указывает на то, что восстание почти одновременно вспыхнуло и в Кенте, и в Эссексе, и в Герфордшире, распространяясь из Эссекса в восточные графства Норфолк и Сёффольк и стягивая к Лондону крестьянские дружины из соседних к нему графств. Как и во Франции, городское простонародье столицы не отнеслось враждебно к восставшим крестьянам, и выборные старейшины или alderman′ы двух предместий допустили мятежников к переходу Темзы по лондонскому мосту и тем открыли крестьянским бандам возможность разграбить дворец герцога Ланкастерского на улице Стренд, адвокатскую корпорацию в "Темпле" (некогда служившем местопребыванием тамплиерам), наконец, частные жилища фландрских и ломбардских купцов и юристов, представителей двух ненавидимых простым народом профессий. Неистовства продолжались и в пределах сити; городская крепость, или тауэр, в которой заседал в это время Совет короля, занят был мятежниками; от их рук погибли архиепископ кентерберийский, Симон Сетбёри, канцлер королевства, Роберт Гельси, государственный казначей Лег. Молодой король согласился на свидание с мятежниками на следующий день после совершенных ими злодеяний. Оно последовало за стенами города, на поле, известном под назв. Смисфильд (Smithfield). Здесь один из предводителей восстания, Уот Тайлер, был убит мэром Лондона в ту самую минуту, когда он решился взяться за оружие в присутствии короля. Но король с самообладанием, не отвечавшим его юному возрасту, остановил готовых отомстить за смерть своего вождя крестьян обещанием выдать им освободительные грамоты, после чего участники движения мирно разошлись по домам. Король, по-видимому, не рассчитывал на то, что собранный им парламент не одобрит одностороннего распоряжения тем, что феодальные владельцы считали своим законным наследием. Подчиняясь требованиям парламента, король отправил в графства судей, перед которыми предстали участники мятежа и его руководители. Воздвигнуты были виселицы, и пошла кровавая расправа. И все же на расстоянии полустолетия от крепостного права в Англии не осталось следа, так как экономические условия оказались неблагоприятными для его дальнейшего сохранения.

Крестьянское восстание было одним из выражений давно начавшегося упадка средневекового строя. С тех пор, как пехотинец-стрелок стал вытеснять собою закованного в железо всадника-рыцаря в роли вершителя сражений, феодальное общество необходимо должно было уступить место обществу буржуазному, рассчитывающему на массовую силу воинов из простого народа для обеспечения победы на войне. Изобретение пороха, обращая артиллерию в главный фактор военных успехов, оказало, разумеется, влияние в том же направлении. Об употреблении огнестрельного оружия заходит уже речь у летописцев при описании сражения под Кресси в царствование Эдуарда III. В позднейших столкновениях Ланкастерских правителей с французскими королями огнестрельное оружие приобретает все большее и большее значение, но хорошую артиллерию мог завести у себя только располагающий государственною казною король. Феодальные дружины, поэтому, становились все более и более анахронизмом и уступали место наемным. Не рассчитывая более на защиту своих феодальных сеньоров и полагаясь в этом отношении гораздо больше на короля и его войско наемников, крестьянство не видело причины мириться с теми порядками вынуждаемой законом и обычаем барщины, которые являлись в натуральном хозяйстве материальным вознаграждением феодалов за их заступничество.

С ростом цен на сельский труд уплата взамен барщины более или менее неизменных оброков становилась с каждым поколением все более и более желательной для массы сельского люда. Этим объясняется, почему так наз. копигольд, т. е. вечно наследственная крестьянская аренда под условием платежа оброка, все чаще и чаще начинает заступать место личной службы крестьянина и его личных приношений, а это производит целый переворот в деревне, содействуя росту договорных отношений между собственниками и возделывателями взамен прежнего господства стародавнего обычая. Это обстоятельство, в свою очередь, начинает привлекать в деревню и несколько более зажиточных людей, готовых влагать свои сбережения в землю и вести более интенсивное хозяйство на свой риск. Йомен, которым гордится Англия эпохи Тюдоров, зародился, разумеется, столетиями ранее. Он вышел из той же среды оброчных крестьян, бывших барщинных, которые теперь не прочь были снимать в придачу к своим наследственным наделам и участки, сдаваемые помещиком в аренду.

Говоря это, я хочу сказать, что свободные съемщики и были первыми иоменами, так что епископ Латимер был прав, говоря: "отец мой был иоменом и не владел землею в собственность". Хозяйственный расчет подсказывал этой зарождающейся сельской буржуазии руководствоваться в своей деятельности указаниями международного рынка, а последний предъявлял все больший и больший запрос на английскую шерсть, вывозимую, как мы видели, оптом за границу. Влажный и сравнительно мягкий климат, делая возможным содержание стад в течение многих месяцев на богатых травою зеленых лугах, объясняет причину начавшегося уже в XIV в. роста овцеводства в ущерб земледелию; а это на расстоянии нескольких десятилетий должно было повести к отливу части сельского люда в города, в промышленные и торговые центры, сделать из развития туземных промыслов одно из необходимых условий благосостояния не одного класса предпринимателей, но и народных масс. Немудрено, если Эдуард III не жалел средств на переселение опытных ткачей из Фландрии, надеясь, что они обучат его подданных производству тех тонких сукон, секрет изготовления которых долгое время разделяем был фландрскими ткачами с флорентийскими и, вообще, северо- и средне-итальянскими. Рост городов и промышленных местечек, сопровождавшийся возрастанием и усилением среднего сословия, начинается, поэтому, уже с XIV стол., а это сословие, заодно с крестьянством, нуждается в охране внутреннего мира сильным правительством и потому склонно в собственных интересах подавлять феодальную безурядицу к выгоде монарха и его самодержавия. Нечего удивляться поэтому, если, на ряду с явными признаками разрыва крестьянства со светскими и духовными вассалами короля, разрыва, сказывавшегося и в проповеди нестяжания, обращенной Виклефом и лоллардами к церковным магнатам и монастырским обителям, и в крестьянском восстании 1381 г., прежде всего направленном против сохранения крепостной зависимости и барщины, мы в XIV в. видим уже попытки английских монархов освободиться от контроля парламента, добывать нужные для правительства средства помимо него, что позволяло бы им не созывать своих светских и духовных вассалов, вместе с уполномоченными от графств и городов, в течение ряда лет. Отметим тот факт, что Ричарду II современными летописцами уже ставится в вину передача власти в руки сына зажиточного купца из Гено, Михаила дела-Поль, возведенного им в звание графа Сёффолькского. Против этого временщика феодальная знать в лице герцога Глостерского, графов Уоррика, Арунделя и Ноттингема и Генриха Болингброка (будущего родоначальника новой династии и сына всемогущего регента Ланкастерского в малолетство Ричарда II) направляет еще послушный ей парламент, и последний привлекает де-ла-Поля к ответственности не за нарушение им закона, а за нерадение власти, будто бы сказавшееся в том, что берега Англии в недостаточной степени ограждены были флотом от иноземного неприятеля. Несомненно, неповинный в этом, во всяком случае, не противозаконном, а самое большее нецелесообразном поведении, Михаил де-ла-Поль тем не менее был осужден и подвергнут заточению. Но как реагирует король на такое решение своего парламента? Он действует, как самодержавный правитель, отпускает осужденного на свободу и возвращает его на прежний пост, заявляя, что он один вправе выбирать своих советников. Феодальные роды поднимаются против короля, поддерживаемые своими служителями, людьми, живущими на их иждивении, носящими их ливрею и играющими по отношению к ним роль дружинников. Глостер, Уоррик, Арундель, Ноттингем и Болингброк идут войной на Лондон. Чтобы противостать этим знатным людям, открыто принимающим наименование "лордов, апеллирующих к королю на обвиняемых ими в измене министров" (lords appelant), король пробует собрать ополчение из своих друзей. Но оно разбито под Чеширом. Де-ла-Поль бежит во Францию, а король попадает в руки мятежных лордов. Парламент созван Глостером - парламент, получивший в устах историков название "незнающего пощады". Подчиняясь воле мятежных лордов, он казнит попавших к нему в руки советников короля и вслед затем вотирует субсидию в 20.000 фунт., которая вся идет в дар лордам-апелляторам. Тот же себялюбивый характер носит и вся не долее года продолжающаяся администрация только что упомянутых лордов. Она ознаменовалась всего двумя благоприятными событиями: заключением мира с Шотландией и Францией и перерывом, так. образ., Столетней войны. В 1389 г. Ричард далеко уже не был малолетним; на вопрос, внезапно поставленный им своему дяде, Томасу Глостеру: "а каков мой возраст?", последовал ответ: "Вам уже 23 года". "В таком случае", - заявил король, - "я достаточно возмужал, чтобы самому заведовать моими делами". Сказано, сделано: Глостер отпущен и заменен популярным епископом Вильямом Уайкгемом. Восемь лет продолжается его управление, восемь лет, ознаменовавшихся ростом начатого Виклефом реформационного движения; оно, как и его инициатор, пользовалось сочувствием Уайкгема. Сам Виклеф умер еще в 1384 г., но его дело продолжали его ученики - лолларды; их влияние настолько сильно, что в 1394 г., подчиняясь им, общины Англии собираются издать подобие декларации против проповедуемых римскою церковью учений о почитании икон, о безбрачии духовенства и о значении паломничества в интересах вечного спасения. Они не прочь признать и проводимый Виклефом догмат, по которому о транссубстанциации, т. е. о переходе при таинстве евхаристии хлеба и вина в тело и кровь Христово, не должно быть речи.

Ричард едва успел вернуться из Ирландии, чтобы вовремя воспрепятствовать обнародованию этого документа, но он не принял никаких мер к преследованию подписавших его и в то же время воспользовался восемью годами, в общем, счастливого управления королевством при руководительстве Уайкгема и благоприятным поворотом общественного мнения в свою пользу, чтобы осуществить давно лелеянное намерение и произвести расправу с лордами-апелляторами, или, по крайней мере, с теми, которых он, как Генриха Болингброка, не успел склонить на свою сторону. Под предлогом новых замыслов восстания Глостер, Арундель и Уоррик были схвачены и брошены в тюрьму. Арундель затем предан суду и казнен, Глостер тайно убит в Кале, Уоррик сослан пожизненно на о. Мэн. И прочим лордам, некогда действовавшим против Ричарда, не пришлось ждать долго его мести. В 1398 г. они посланы были в изгнание. В числе потерпевших оказался и Генрих Болингброк. Когда отец его, Ланкастер, умер в следующем году, король захватил принадлежавшие ему в герцогстве земли и отказался признать его титулы за сыном. Чтобы не созывать парламента, он одновременно стал прибегать к насильственным займам у людей зажиточных и на добытые так. образ. средства завел постоянное войско стрелков.

Из всех англ. правителей XIV в. никто больше Ричарда не заботился об упрочении британского владычества в Ирландии, которая со времени гибели Эдуарда Брюса впала в совершенную анархию. Но его попытки не были успешны; после убийства туземцами его двоюродного брата Роджера Марч в 1398 г., Ричард сам отправился в Ирландию. Его отсутствием воспользовались все недовольные: высшее дворянство, жаловавшееся на произвол, граждане Лондона, страдавшие от насильственных займов, духовенство, недовольное терпимостью к лоллардам. Такое настроение стало известным Генриху Болингброку, и он внезапно явился в Йоркшир добиваться восстановления его в правах на владение Ланкастерским княжеством, которое досталось ему от отца, но удержано было королем в собственных руках. Регент королевства, Эдмунд Йоркский, думал было собрать войско для его усмирения, но Болингброк постарался рассеять вызванные им опасения; оставленный на свободе, он нашел поддержку в Перси (Percy), графе Нортумберлендском, и во многих других северных лордах. Неожиданно для всех он захватил трех министров Ричарда и распорядился повесить их. При известии о появлении Болингброка в Англии, Ричард собрался в обратный путь. Он был задержан некоторое время в Дублине неблагоприятными восточными ветрами и прибыл в Англию, когда регент уже успел распустить по домам собранные им одно время уэльские ополчения. Когда Ричард с незначительной свитой приехал в замок Флинт, он был окружен ополчением, собранным Перси, графом Нортумберлендским, и принужден был сдаться ему. Болингброк, с которым Перси действовал заодно, доставил короля под строгим конвоем в Лондон. Здесь спешно собранный парламент угрозами заставил Ричарда отказаться от престола. После этого Болингброк сам предъявил свои права на английскую корону, хотя имелся ближайший наследник, Эдмунд, граф Марч, сын убитого в Ирландии Роджера. Парламент, тем не менее, провозгласил Болингброка королем Англии под именем Генриха IV, Ричард же послан был в замок Понтефракт. О его дальнейшей судьбе никто более ничего не слышал, - вероятно, он был убит с ведома Генриха его доверенными лицами. Можно было ожидать, что права нового монарха подвергнутся оспариванию с разных сторон. И действительно, два месяца спустя после его воцарения уже вспыхнула гражданская война; во главе партии, враждебной королю, стали родственники и фавориты Ричарда; они надеялись насильственно овладеть Генрихом и выпустить Ричарда из замка. Один из участников заговора оказался вскоре изменником и довел обо всем до сведения Генриха; один за другим заговорщики были задержаны и казнены без всякого процесса. Чтобы сделать невозможными дальнейшие попытки к восстановлению Ричарда на престоле, Генрих IV распорядился выставить труп его в Лондоне. Но и это показалось неубедительным: нашлись люди, утверждавшие, что труп, выставленный в церкви Св. Павла в Лондоне, не Ричарда, а очень похожего на него лицом королевского капеллана. Распространяли слух, что Ричард живет в Шотландии и, действительно, вскоре нашелся самозванец, которого король Шотландии Роберт III содержал при своем дворе, принимая его за действительного короля Ричарда.

Правление Генриха IV было одним из самых несчастных; оно прошло в подавлении мятежей, в неудачных войнах с Шотландией и Францией и в преследовании лоллардов. Королю, ставленнику парламента, пришлось подчинить ему проверку счетов своей администрации и следовать его совету при выборе министров.

С 1409 по 1412 г. действительным правителем Англии стал сын короля, принц Генрих. Король боялся, что его принудят отказаться от власти в пользу старшего сына; поэтому он не решился вверить ему начальство над войском, отправлявшимся во Францию, и предпочел поставить во главе ополчения второго своего сына, герцога Кларенского. В 1413 г. Генрих IV скончался от давно мучившей его болезни, и для молодого принца, героя исторических хроник Шекспира, открылась возможность короткой, правда, но блестящей карьеры. Он сделался популярнейшим из английских правителей, благодаря военным успехам во Франции, корону которой ему удалось возложить на свою голову. Он был также в большой милости у церкви, как ее покорный сын, готовый искоренять ересь лоллардов. Лолларды ответили новым восстанием черни; оно вспыхнуло в ночь св. Мартина близко к воротам города, но сразу было подавлено королем, который на следующий же день повесил 40 человек из участников восстания и с этого времени преследовал лоллардов, считая их столько же собственными своими врагами, сколько и врагами церкви. Превосходный предводитель на войне, Генрих не отступал перед жестоким избиением военнопленных на поле битвы, если, по его мнению, это нужно было для обеспечения успеха войны. Сражение при Азенкуре 1415 г. упрочило на веки его славу, так как при потере всего-навсего 200 человек, ему удалось перебить 1.500 рыцарей и дворян и взять в плен 10.000 французских воинов, из которых 8.000 принадлежали к дворянской крови. Этот успех достигнут был главным образом благодаря тому, что французское войско, в пять раз более сильное, чем его собственное, по преимуществу состоя из феодальной конницы, увязло в мокром грунте (сражение предшествовал ряд дождливых дней), стрелки же Генриха V имели возможность издали поражать беспомощных всадников, которым тяжелое вооружение не позволяло выбраться из трясины.

Генрих смотрел на военнопленных, как на один из источников обогащения своей казны, требовал от них высоких выкупов и, затрачивая на поддержку армии эти доставленные ему победой средства, избегал созыва парламента. Франция раздираема была в это время начавшимся еще при жизни Генриха IV соперничеством арманиаков и бургундцев. Герцог Бургундский вступил в союз с Генрихом. Еще годом ранеe, на его сторону стал и император Сигизмунд, прибывший в Лондон, чтобы расположить религиозно настроенного короля к поддержке его усилий - положить конец дальнейшим препирательствам авиньонских пап с римским и распространению Гуссовой ереси, явившейся как бы продолжением движения лоллардов и питаемой доктринами Виклефа. Констанцский Собор, созванный императором, как известно, кончился осуждением и казнью Гусса.

В истории внутренней жизни Англии нет места для подробного изложения военных успехов Генриха V; мы ограничимся, поэтому, указанием, что результатом его трех походов во Францию было возвращение в руки англичан не только Нормандского герцогства, давно ими утерянного, но и признание французами по договору в Труа, что после смерти короля Карла VI, давно впавшего в безумие, Генрих станет французским монархом. Ему обещана была рука дочери короля, Екатерины. Королева Изабелла Баварская, жена Карла VI, тем охотнее пошла на эти требования, что ненавидела своего сына, дофина, или наследника престола, будущего короля Карла VII. Договор в Труа подписан был в 1420 г. и передал в руки Генриха V всю Францию к сев. от Луары. Можно судить, с каким торжеством он принят был после своего возвращения в Англию. Но в его отсутствие английские войска потерпели поражение, и Генриху пришлось отправиться в третий поход во Францию. При осаде города Мо он простудился, больным доставлен был в Париж и скончался в замке Венсен на 35 г. жизни в авг. 1422 г.

В малолетство его сына, Генриха VI, руководительство военными делами во Франции перешло к старшему брату покойного короля, герцогу Бедфордскому; регентом же был назначен, по воле умершего, его младший брат, Гёнфрей, герцог Глостерский. Пока жил Бедфорд, успехи англичан во Франции росли безостановочно. В 1422 г. умер сумасшедший король Карл VI, и в октябре Бедфорд добился провозглашения Генриха VI королем Франции. Дальнейшим успехам англичан одно время грозила опасность отпадения Бургундии, вызванная безумным решением, принятым вопреки Бедфорду регентом королевства, Глостером. Не стесняясь своим браком, Глостер решился принять предложение Жакелины, графини Голландии и Гено, уже состоявшей в замужестве, вступить с нею в новый брак. Он надеялся обеспечить тем за собою владение Нидерландами. Мужем Жакелины был двоюродный брат герцога Бургундского. Легко понять, какое впечатление появление Глостера в Нидерландах произвело на герцога Бургундского; он намеревался уже расторгнуть свой союз с англичанами, когда поражение Глостера на континенте и бегство его в Англию послужило развязкой созданного им невозможного положения. Герцог Бургундский остался союзником Англии.

Военные успехи англичан продолжались до тех пор, пока при осаде Орлеана им пришлось встретиться с первым подъемом французского национального чувства, вызванным простой крестьянкой из Домреми, по близости к Шампани, - Иоанной, знаменитой Девой Орлеанской. Дофин Карл согласился вверить ей небольшой отряд, постепенно увеличившийся благодаря присоединению добровольцев; во главе его она не только проникла в Орлеан, освободила его от осады и осуществила свое намерение венчать Карла королем Франции в Реймсе (17 июля 1429 г.), но и водрузила белое знамя венчанного ею монарха в Иль-де-Франсе и Шампани, после чего владения англичан снова ограничились Нормандией, Пикардией и Мэном. Отстаивая Компиэнь от осаждавшей его бургундской армии, Иоанна попала в плен к бургундцам, которые передали ее в руки Бедфорда. Последний добился осуждения ее, как колдуньи, трибуналом, главою которого был епископ Бове, а судьями - члены французского духовенства. Она была приговорена к сожжению, и умерла на костре в Руане в 1431 г. Шансы англичан от этого, однако, не усилились. Патриотизм проявился с новой силою в рядах французов, объединяя горожан и крестьян с дворянами. Бедфорд рассчитывал, что коронация десятилетнего Генриха VI в Париже повернет ход событий в его пользу; но в виду постоянных несогласий с регентом и образования в Англии партии, благоприятной миру, Бедфорд согласился, скрепя сердце, на ведете переговоров; когда послы герцога Бургундского Филиппа сошлись с уполномоченными обоих королей в Аррасе и англичане не пожелали удовлетвориться одной Нормандией и Гвиенью под условием отказа со стороны Генриха от королевского титула, герцог Бургундский внезапно стал на сторону Франции, выговорив себе в награду за такую измену уступку ему графств Макона и Окзера. Переговоры кончились ничем. Последовавшая затем кончина Бедфорда, в связи с изменой герцога Бургундского, имела то последствие, что англичанам пришлось отныне только отстаивать свои владения в Нормандии и Мэне. Эта миссия вверена была родственнику короля Ричарда, герцогу Йоркскому, родоначальнику той династии, которая потом оспаривала английский престол у Ланкастеров. Его войны на первых порах были успешны, и англичанам удалось отвоевать отдельные части оставшихся в их руках владений, но партия, благоприятная в Англии прекращению войны, имевшая главой кардинала Бофора, вопреки оппозиции Глостера, добилась заключения мира в Туле; условием было выставлено возвращение французам Мэна, сохранение за англичанами одной Нормандии и женитьба молодого Генриха на родственнице французского короля, Маргарите из Анжу. Известие о мире вызвало взрыв негодования в Англии. В течение пятилетнего перерыва военных действий окончательно сложились враждовавшие впоследствии при лондонском дворе партии Ланкастеров и Йорков. Кончина в 1447 г., на недалеком расстоянии друг от друга, двух соперников, регента графа Глостера и кардинала Бофора, открыла место новым деятелями Глостера сменил герцог Йоркский, который оказался ближайшим по крови родственником короля; отсюда те опасения, какие он внушал королеве Маргарите и шедшим заодно с ней племянникам покойного кардинала Бофора, графам Сомерсетскому и Сёфолькскому. По настояниям герцога Йоркского, война с Францией возобновилась в 1449 г., но на этот раз она оказалась совершенно несчастной для англичан: город за городом стали отпадать от них, и вскоре в их руках остались только Шербург, Кан и Гарфлер. Новое неудачное сражение при Форминьи имело последствием потерю Нормандии и на этот раз - навсегда.

Этот удар отразился в Англии восстанием Кэда. Восстание это не имеет ничего общего с тем, во главе которого стоял Уот Тайлер (Wat Tyler), если не считать поддержки его лондонским простонародьем и саморасправы с лордом-казначеем и некоторыми другими сторонниками партии графов Сёфолька и Соммерсета, сменивших Бофора. Кэд был военным авантюристом, одно время служившим под начальством герцога Йоркского в Ирландии. Он выдавал себя за родственника Мортимера и агента герцога Йоркского. Его сторонники стали грабить дома и лавки. Король поспешил на помощь лондонцам, и ополчение Кэда было рассеяно; сам Кэд после поражения своих приверженцев успел спастись, и скрылся в лесу, но несколько дней спустя был найден и убит. Едва восстание было подавлено, как герцог Йоркский внезапно вернулся в Лондон из Ирландии и стал во главе оппозиции. Когда вслед затем в 1451 г. пришло из Франции известие, что французы напали на Гвиень и принудили Бордо к сдаче, герцог Йоркский взялся за оружие, чтобы заставить короля сменить своих советников - сторонников мира. Король в свою очередь собрал войско и встретился с герцогом Йоркским в Кенте. Ни один не решился начать первым нападение. Дело кончилось тем, что король обязался предать графа Соммерсета суду его пэров и послать войско в защиту Гвиени. Так как гасконцы сами не желали оставаться под властью французов и прислали просить о помощи, то решено было вверить Тальботу, графу Шрьюсберийскому, заботу о возвращении Бордо в руки англичан. Это поручение было выполнено им успешно; Бордо сдался его небольшой армии в 50 тысяч человек. Но в следующем году (1453) он был разбить наголову в кровопролитном сражении под Кастильоном и пал сам во время сражения. Доведенный до крайности благодаря отсутствию припасов, Бордо, после новой трехмесячной осады, сдался французам, а с ним потеряны были последние владения Англии в бывшем герцогстве Аквитанском. На расстоянии немногих месяце в после этих событий начинается открытая вражда обоих домов Ланкастера и Йорка; она известна в истории под наименованием войны двух роз. Белая была знаменем сторонников Йорка, красная сделалась эмблемой рода Ланкастеров. Права первого дома на престол Англии основывались на том, что, как наследник Мортимера, он являлся старшей линией преемников Плантагенетов; вторые считали себя членами династии, возведенной на престол английским парламентом. Мы, разумеется, не будем касаться подробностей этой войны, изображенной яркими красками Шекспиром, - нам интересны в ней ее социальная сторона и вызванные этим феодальным междоусобием политические последствия. Чтобы понять ее причины, надо сблизить ее со следующими фактами. За 100 лет, предшествовавших войне алой и белой розы, совершилась концентрация земельной собственности Англии в руках небольшой части дворянских семей; Палата лордов в середине XV в. насчитывала только треть из тех членов, которые заседали в ней в царствование Эдуарда I. Уцелевшие феодальные династии сосредоточили в своих руках всю массу земель, прежде принадлежавших исчезнувшим родам. И это случилось в то самое время, когда войска, служившие английским королям в их походах на Францию, были распущены, и лицам, входившим в их состав, не осталось других средств к жизни, как образовать феодальные дружины и носить ливрею, (т. е. геральдический костюм тех родов, которые готовы были оплачивать их услуги). Правительство Генриха VI было слабо, что позволило аристократическим родам безнаказанно нарушать мир постоянными столкновениями между собою. К поддержке притязаний борющихся из-за престола династий присоединялось желание отмстить обиды и ранее пролитую кровь. Оно характерно высказывалось в таких, например, случаях: когда в сражении под Векфильдом семнадцатилетний юноша, граф Рютланд, упал к ногам лорда Клиффорда и умолял пощадить его жизнь, он услышал в ответ: "Твой отец убил моего отца, а теперь я убью тебя". Таковы были руководившие войною мотивы, конечным же последствием ее явилось завершение начавшегося еще при Ричарде поворота в пользу самодержавия. Временно это движение было остановлено слабостью притязаний Ланкастерской династии на престол Англии, необходимостью опирать свои права на нее выбором парламента; при частых военных походах Генриха V и Генриха VI приходилось считаться с народным представительством для получения средств к ведению войны. Наконец, росту абсолютизма мешала и сила феодальных родов, в среде которых короли находили не одну поддержку, но и противодействие своему владычеству. Влияние этих феодалов сказывалось и в верхней палате, в которой они заседали на правах лордов королевства, и в нижней, в которую они, в особенности со времени установления избирательного ценза при Генрихе VI, имели возможность проводить лиц, державших землю в прямой от них зависимости, хотя и на свободных отношениях. Местное влияние, каким пользовались отдельные аристократические роды в тех или других частях Англии, объясняет нам причину, по которой Йорки могли опереться всего более на одну половину страны, а Ланкастеры на другую, почему Йорки были сильнее в южных и средних графствах, а Ланкастеры - в герцогстве Уэльском и на севере; в этих именно графствах и расположены были латифундии сторонников борющихся династий.

Йорки в большей степени, чем Ланкастеры, считали возможным опираться на простонародье и изводить феодальную знать; в битве под Норсгэмптоном Уоррик, прозванный впоследствии "the King-Maker", т. е. делателем королей, представляя интересы Йоркского дома, щадит в сражении коммонеров и не убивает никого, кроме рыцарей и дворян. В сражении под Таутоном, величайшим из тех, какими ознаменовался период английской смуты XV ст., 42 рыцаря были казнены на месте, не считая двух лордов, заодно с ними взятых в плен; так беспощадно относились к аристократической знати Уоррик и поддерживаемый им молодой король из династии Йорков. Опираясь на свои законные права, Эдуард IV не ставить вопроса об избрании парламентом и последнему остается только признать за ним его законное наследие, объявляя в то же время узурпаторами трех, следовавших друг за другом королей Ланкастерской династии. Не пугает Эдуарда разрыв и с всемогущим Уорриком. Он не боится удалить из числа своих советников в 1467 г. всех сторонников могущественного феодала, а два года спустя он идет на него войною и заставляет бежать из Англии. Когда Уоррик переходит на сторону Ланкастеров и увлекает за собою и собственного брата короля, Кларенса, Эдуард ищет поддержки не в феодальных ополчениях, а в наемных дружинах, снарядить которые ему помогает заморский зять, герцог Бургундский. Когда битва под Тьюксбери оканчивается для него полной победой, он на следующий же день после выигранного сражения предает казни последних магнатов из среды сторонников Ланкастеров. Правит он Англией, как неограниченный властитель, редко созывая парламент, имея возможность жить доходом от конфискованных им имений и от насильственных займов, выдаваемых, как бы в насмешку, за добровольные приношения (benevolences). И все же его владычество менее тягостно для простонародья, так как, чтобы не созывать парламента в течение пяти лет, он не испрашивает субсидий и предпочитает взять с французского короля Людовика XI 75.000 золотых крон единовременно и по 50.000 ежегодно за отказ от поддержки притязаний герцога Бургундского и своих собственных на Нормандию. И сам Ричард III, этот чернейший из всех тиранов, по описанию Шекспира, не прочь привлечь к себе простой народ отменой на будущее время всяких насильственных займов (benevolences) и готовностью внести в парламента закон против огораживаний (т. е. против насильственного упразднения системы открытых полей и наследственного держания крестьянами их наделов в землях поместья), а представитель новой династии, Генрих VII Тюдор, счастливый победитель Ричарда в битве под Босуорсом, осуществляет это обещание принятием первых законодательных мер, клонящихся к защите мирского землепользования. В то же время он подкашивает в корне военное могущество феодальных родов, заставляя их распустить свои свиты и не держать более при себе частных дружин. К концу столетия, к 1500 г., от старых дворянских родов уцелели только пэры Нортумберленда, Вестморланда, Арунделя, Бекингема, Дэвона и Оксфорда; к ним прибавились герцоги Норфолкские, титул которых восстановлен Генрихом VIII, для семьи Гоуардов (Howard). Если нам и попадаются некоторые старинные родовые титулы в эпоху Тюдоров, то их несут далеко не прежние династии, в руках лиц, облеченных ими, не сосредоточиваются более те громадные владения, на которые опиралось могущество этих династий. Уоррики и Сомерсеты, Сеффолки и Геррфорды в XVI ст. - креатуры Тюдоров, выходцы из простонародья.

Мы покончили с общим очерком политической истории Англии с древнейших времен и до воцарения Тюдоров, т. е. до того момента английской жизни, когда начавшееся еще при Ричарде II стремление к единодержавию завершилось, если не упразднением парламента, то, по крайней мере, редким его созывом и управлением страною, как общее правило, королем и его Тайным советом. Прежде чем перейти к тому периоду истории, который известен в Англии под названием "периода абсолютизма", мы бросим беглый взгляд на судьбы английских владетельных и не владетельных классов в то время, когда сложилась система местного самоуправления в Англии, зародился и окреп английский парламент. Мы сказали уже, что эта эпоха начинается с царствования Ричарда I и его брата Иоанна Безземельного и оканчивается единовластием Йоркского дома.