Глава третья. Битва за Францию

Вторая неделя: Вейган (17-24 мая)

Кризис битвы обострялся с каждым часом. По просьбе генерала Жоржа английская армия удлинила свой оборонительный фронт, заняв населенные пункты на всем протяжении линии от Дуэ до Перонна, пытаясь таким образом прикрыть Аррас, который являлся центром коммуникаций, жизненно важных для отхода на юг.

В этот день, 17 мая, немцы вступили в Брюссель. На следующий день они достигли Камбре, прошли Сен-Кантен и выбили наши малочисленные части из Перонна. Французская 7-я, бельгийская, английская и французская l-я армии продолжали отходить к Шельде.

В полночь на 19 мая штаб генерала Горта посетил генерал Бийот. Ни личность этого французского генерала, ни его предложения в том виде, как они были сделаны, не внушили доверия его союзникам. С этого момента английский главнокомандующий начал задумываться о возможности отхода к побережью.

Рейно произвел далеко идущие изменения в составе французского кабинета и верховного командования. 18 мая маршал Петэн был назначен заместителем премьер-министра. Сам Рейно, переведя Даладье в министерство иностранных дел, стал и министром национальной обороны. В 7 часов вечера 19 мая он назначил Вейгана, который только что возвратился из Ливана, на место генерала Гаме- лена. Последний приказ (№ 12) генерала Гамелена, помеченный 9 часами 45 минутами 19 мая, предписывал, чтобы северные армии, избегая окружения, любой ценой пробивались на юг к Сомме, атакуя танковые дивизии, которые перерезали их коммуникации. В то же время 2-я армия и недавно сформированная 6-я должны были атаковать к северу в направлении Мезьера. Это были правильные решения. Приказ об общем отступлении северных армий на юг, конечно, запоздал, по крайней мере, на четыре дня. Сразу же после того как опасность прорыва французского центра у Седана стала очевидной, единственным путем спасения северных армий являлся немедленный отход их к Сомме. Вместо этого находившиеся под командованием генерала Бийота северные армии совершали лишь постепенный и частичный отход к Шельде и создавали оборонительный фронт на своем правом фланге. Может быть, и сейчас было не поздно отойти на юг.

Смятение, охватившее командование северных армий, очевидный паралич французской 1-й армии и неуверенность в том, что происходит, вызвали крайнее беспокойство военного кабинета. Вся наша работа проходила спокойно и сдержанно, но за нашими единодушными и твердыми решениями таилось безмолвное волнение. 19-го (в 4 часа 30 минут пополудни) нам сообщили, что лорд Горт "изучает возможность отхода к Дюнкерку, если он будет вынужден это сделать". Начальник имперского генерального штаба Айронсайд не мог принять этого предложения, поскольку он, как и большинство из нас, считал правильным движение на юг. Поэтому мы послали его к генералу Горту с указаниями двинуть английскую армию в юго-западном направлении и пробиваться через любые препятствия с целью соединиться на юге с французами, с тем чтобы бельгийцы присоединились к этому маршу или, в случае отказа, согласились на эвакуацию как можно большего числа бельгийских войск через порты Ла-Манша. Связь даже с генералом Гортом прерывалась и была затруднительной, но нам сообщили, что он имеет лишь четырехдневный запас продовольствия, а боеприпасов хватит только для одного боя.

На совещании военного кабинета утром 20 мая мы снова обсуждали положение нашей армии. Даже при условии успешного отхода с боями к Сомме я считал вполне вероятным, что значительные силы могут быть отрезаны или отброшены обратно к морю. В протоколе совещания было отмечено: "Премьер-министр полагает, что в качестве меры предосторожности морскому министерству следует собрать большое количество мелких судов, которые должны быть готовы к выходу в порты и бухты на французском побережье".

Военно-морское министерство начало немедленно действовать со все усиливающимся рвением, так как время шло и положение становилось все более мрачным. Планировалось, если окажется необходимым, проводить эвакуацию из Кале, Булони и Дюнкерка по 10 тысяч человек из каждого порта в сутки. 30 судов типа пассажирских паромов, 10 военно-морских дрифтеров и 6 небольших каботажных судов были выделены в состав первой очереди. 22 мая морское министерство отдало приказ о реквизиции 40 голландских шхун, которые нашли у нас убежище, и укомплектовании их военно-морскими командами. Во всех английских гаванях была проведена полная проверка всех судов. Эти планы, которые получили название операции "Динамо", десять дней спустя обеспечили спасение армии.

Направление немецкого удара стало теперь более ясным. Танки и моторизованные дивизии продолжали двигаться потоком через брешь в направлении Амьена и Арраса, поворачивая к западу по течению Соммы в сторону моря. В ночь на 20 мая они вступили в Абвиль, пересекли и перерезали все коммуникации северных армий. Эти чудовищные, смертоносные серпы встретили слабое или вообще не встретили никакого сопротивления после того, как фронт был прорван. Наводившие ужас германское танки беспрепятственно рыскали по открытой местности, поддерживаемые и снабжаемые моторизованным транспортом, преодолевая от 30 до 40 миль в день. Они прошли через десятки городов и сотни деревень, не встречая Ни малейшего сопротивления; их офицеры стояли в открытых башенных люках, самодовольно приветствуя население. Очевидцы рассказывали о толпах пленных французов, которые шагали рядом с немцами, причем многие из них все еще несли свои винтовки, которые время от времени собирались и уничтожались под танками. Я был потрясен крайней беспомощностью и отказом от борьбы с немецкими танковыми частями, которые, имея несколько тысяч машин, осуществляли полное уничтожение могущественных армий; не менее поразил меня и быстрый крах французского сопротивления сразу же после прорыва фронта. Все немецкое передвижение осуществлялось по главным дорогам, и ни в одном месте их не остановили.

21 мая Айронсайд вернулся и доложил, что лорд Горт, получив указания кабинета, заявил ему следующее:

1) отход на юг вызовет необходимость арьергардных боев у Шельды и в то же время необходимость атаковать врага, который уже крепко удерживает территорию своими танковыми и моторизованными соединениями. При этой операции придется защищать оба фланга;

2) продолжительные наступательные действия окажутся трудными ввиду положения со снабжением;

3) французская 1-я армия и бельгийцы вряд ли смогут присоединиться к осуществлению этого маневра, если таковой будет предпринят.

Айронсайд добавил, что во французском командовании на севере царит смятение; что генерал Бийот не выполнял своих обязанностей по организации взаимодействия в течение последних восьми дней и, как оказалось, не имел никаких планов; что английские экспедиционные силы полны бодрости и до настоящего времени потеряли в боях всего около 500 человек. Он живо обрисовал нам состояние дорог, забитых беженцами, поливаемых огнем немецких самолетов. Он сам оказался в достаточно тяжелом положении.

Таким образом, перед военным кабинетом стояла тяжелая альтернатива: английской армии любой ценой, совместно с французами и бельгийцами или без них, пробиваться на юг, на Сомму, - задача, в возможности выполнения которой лорд Горт сомневался, - или же отойти к Дюнкерку и осуществить морскую эвакуацию под бомбами вражеской авиации при полной уверенности потерять всю артиллерию и вооружение, которого было так мало и которое было так ценно. Выполнение первой задачи было, совершенно очевидно, связано с большим риском, но не было никаких причин, почему бы не принять все возможные предупредительные и подготовительные меры для того, чтобы обеспечить эвакуацию морем в случае провала южного плана. Я поставил перед своими коллегами вопрос о моей повторной поездке во Францию, чтобы встретиться с Рейно и Вейганом и прийти к какому-то решению.

Когда я прибыл в Париж 22 мая, обстановка там была уже иной: Гамелен ушел, а Даладье отошел от военных дел. Рейно был одновременно премьер-министром и военным министром. Поскольку германское наступление определенно направилось в сторону моря, Парижу не грозила немедленная опасность. Главная квартира все еще находилась в Венсене. Рейно привез меня туда примерйо около полудня. Вейган объяснил нам свой план. Он не соглашался с тем, чтобы северные армии шли или отступали на юг. Они должны ударить на юго-восток от Камбре и Арраса в общем направлении на Сен-Кантен, осуществляя тем самым обход с фланга немецких танковых дивизий, которые в настоящее время ведут бои в мешке Сен-Кантен-Амьен, как выразился Вейган. Он думал, что их тыл должна обеспечить бельгийская армия, которая будет прикрывать их с востока и, если необходимо, с севера. В это же время новая французская армия под командованием генерала Фрера, составленная из 18-20 дивизий, снятых из Эльзаса, с линии Мажино, из Африки и из других мест, должна была образовать фронт по течению Соммы. Ее левое крыло должно будет пробиться вперед к Аррасу через Амьен и, таким образом, путем крайних усилий установить контакт с армиями севера. Танковые дивизии должны находиться под постоянным давлением. "Танковым дивизиям, - сказал Вейган, - нельзя позволять удерживать инициативу".

Необходимые приказы были отданы, насколько было возможно вообще давать какие-либо приказы.

Дальше будет видно, что новый план Вейгана отличался от отмененного приказа № 12 генерала Гамелена лишь более энергичным тоном. Даже после того как Вейган принял командование, три дня было потеряно на принятие решений. Смена верховного командования была правильной. Вызванное же этим промедление было вредным.

В результате отсутствия какого-либо верховного руководства военными действиями случайности и противник стали управлять событиями. 17 мая Горт начал посылать войска на линию РюйоЛькур, Арле и занимать Аррас, постоянно усиливая свой южный фланг. Французская 7-я армия, без 16-го корпуса, который понес очень большие потери в боях за Валхерен, продвинулась на юг с целью соединения с французской 1-й армией. Она пересекла тыл англичан, не причинив им серьезных помех. 20 мая противник форсировал Шельду у Уденарда, и три английских корпуса, которые все еще были развернуты на восток, 23 мая отошли на ту линию обороны, которую мы создали вдоль бельгийской границы зимой и с которой наши корпуса так энергично начали свое наступление за 12 дней до этого.

Во исполнение плана Вейгана Горт предложил генералу Бланшару, который теперь командовал северной группой, чтобы две английские дивизии, одна французская дивизия и французский кавалерийский корпус атаковали в южном направлении между Северным каналом и каналом Шельда. Две французские дивизии фактически дважды уже подходили к предместьям Камбре, но оба раза они попадали под обстрел и отступали. За все те дни это была единственная наступательная операция французской 1-й армии.

24 мая Рейно прислал две телеграммы с резкими упреками. Более короткая из них поясняет, в чем дело.

"Вы телеграфировали мне, - говорилось в телеграмме, - сегодня утром о том, что вами даны генералу Горту указания продолжать выполнение плана Вейгана. Сейчас же генерал Вейган сообщает мне, что согласно телеграмме генерала Бланшара английская армия осуществила, по своей собственной инициативе, отход на 25 миль в сторону портов, в то время когда наши войска, двигающиеся с юга, с успехом продвигаются на север, туда, где они должны встретиться со своим союзником.

Такие действия английской армии являются прямым нарушением формальных приказов, которые были подтверждены сегодня утром генералом Вейганом. Это отступление, естественно, вынудило генерала Вейгана изменить все его приготовления, и он вынужден отказаться от мысли закрыть брешь и восстановить непрерывную линию фронта. Нет необходимости подчеркивать серьезность возможных последствий".

До этого момента генерал Вейган рассчитывал на армию генерала Фрера, продвигавшуюся к северу на Амьен, Альбер и Перонн. Она же фактически не добилась никакого заметного прогресса и все еще формировалась и продолжала сосредоточиваться в намеченном районе. Ниже приводятся мои ответы Рейно:

25 мая 1940 года

"В моей вчерашней вечерней телеграмме Вам сообщалось все то, что нам было здесь известно, и мы до сих пор не получили от Горта ничего, что могло бы опровергнуть это. Генерал Дилл, который должен быть с генералом Гортом, имеет указание как можно скорее самолетом прислать штабного офицера. Сразу же, как только мы узнаем, что случилось, я подробно сообщу об этом. Ясно, однако, что северная армия практически окружена и что все ее коммуникации прерваны, за исключением пути на Дюнкерк и Остенде".

В кабинете и высших военных кругах многие считали, что способности и стратегические познания сэра Джона Дилла, который с 23 апреля был заместителем начальника имперского генерального штаба, найдут себе наиболее полное применение в том случае, если он будет назначен главным советником нашей армии. Никто не мог сомневаться в том, что он, как специалист, во многих отношениях превосходил Айронсайда.

27 мая сэр Джон Дилл стал начальником имперского генерального штаба. По общему мнению, эти перемены соответствовали требованиям момента.